Остров неопытных лириков

— Мама! Папа! — воскликнула Инка, протягивая к родителям руки. — Вот, видимо, и всё. Спасибо, мне было хорошо с вами. И извините за то, что я не смогла…

Что именно Инка не смогла, никто не узнал — поскольку она в этот самый момент потеряла сознание…

…чтоб проснуться через три дня полностью и абсолютно здоровой. А ещё очень голодной — перекроившая её организм умная вакцина истратила уйму энергии, которую нужно было восполнять. И это было обоснованно — для того, чтоб вычистить метастазы на клеточном уровне, вакцине пришлось буквально разобрать и заново воссоздать тело девочки. Всё это время Инка находилась в целебном сне, не чувствуя страха и боли.

Очнувшись, она первым делом попросила что-нибудь пожевать. И как-то незаметно умяла полноценный больничный обед из трёх блюд и компота — организм, избавившись от пожирающего его изнутри рака, решительно навёрстывал упущенные возможности. И вовсе не собирался останавливаться. Так что первую проведённую в больнице неделю Инка только и делала, что ела и спала, отвлекаясь лишь на сдачу анализов.

Которых потребовалось неожиданно много — врачи и полицейские эксперты долго пытались разобраться в происшествии, стараясь определить формулу таинственного вещества. Первыми сдались врачи, объявив, что «если больной по-настоящему хочет жить, то медицина бессильна». Потом отстали и полицейские — они не нашли никаких зацепок, поэтому переключились на более перспективные уголовные дела.

А на Инку обрушилась известность — о девочке, которая выжила, рассказали в новостях, и к ней потянулись больные из других отделений. Посмотреть на лежащую рядом знаменитость и потрогать морковного цвета косичку — вдруг частичка Инкиной удачи перейдёт и на них тоже? Некоторым это, по слухам, даже помогло — самовнушение и позитивный настрой хорошо помогают от мнительности и неуверенности в себе.

Не любящие конкуренции врачи быстро прикрыли лавочку, отправив Инку домой. Осматривающий её перед выпиской главврач долго бурчал что-то себе под нос, переводя взгляд с пачки лежащих перед ним бумаг на Инку и обратно.

— Ты хоть понимаешь, насколько ты счастливая? — спросил он девочку, захлопывая историю болезни. — С этой формой рака у тебя не было ни одного шанса. В медицинской карте я напишу про «уникальный случай спонтанного выздоровления, обусловленного психологическим шоком и/или токсическим воздействием неопознанного вещества», но как отец и врач, скажу — с тобой случилось самое настоящее чудо!

— Это не было чудом, — серьёзно сказала Инка, — просто потому, что никаких чудес не бывает.

— Озвучь тогда свою версию, — усмехнулся в усы главврач.

— Честно? Я не знаю, что со мной произошло, — развела руками она. — Но, несмотря на то, что это происшествие пока кажется необъяснимым, я уверена, что когда объяснение появится, то оно будет логичным и естественнонаучным.

— Экая ты, право, рационалистка! — взъерошил ей волосы главврач. — Живи и больше не болей. А сейчас одевайся и спускайся вниз — тебя родители уже заждались.

— Это вам спасибо, дяденька доктор, — пискнула Инка, вылетая из кабинета.

Но даже вернувшись домой, Инка не сразу сумела приступить к расследованию — соскучившиеся по дочке родители долго не хотели отпускать её, всё ещё не до конца веря в свалившееся на них счастье. Вырваться удалось только вечером, когда к родителям пришли с поздравлениями их институтские друзья.

Запершись в своей комнате, Инка долго сидела в кресле, болтая ножками. Мысли и идеи гудели в её голове, словно огромное осиное гнездо.

— Как бы поступил на моём месте мистер Холмс? — спросила она, приставив палец ко лбу. — Конечно, он мгновенно увидел бы в этой мешанине фактов зацепку, потянув за которую можно распутать всё дело. Но я не Шерлок, я только учусь. Мне придётся копать. А начну я с того, что выпишу на доску все известные мне факты.

Инка спрыгнула с кресла, решив не откладывать дело в долгий ящик. Чтоб замереть от смешанного с восхищением ужаса, увидев, что случилось с её доской для записей. На ней широким, размашистым почерком было написано предназначенное ей послание — она только сейчас вспомнила, что призрак что-то писал на доске, перед тем как исчезнуть.

Прочитав и осознав, Инка всхлипнула. Первые слова были написаны аккуратно и ровно, словно автором был старательный школьник. Но быстро сбивались на скоропись, намекая на нехватку времени. Последняя строчка и вовсе были написана как курица лапой — словно автор из последних сил старался донести мысль.

Лети-лети, лепесток, через запад на восток, через север, через юг,

Возвращайся, сделав круг. Лишь коснёшься ты земли — быть по-моему вели:

Живи вместо меня, Инка!

Первая сцена после титров. Месяц спустя

— Ну и что? — спросил Игорь.

— А ничего, — ответил Эдик.

— Ба-бу бы, — протянул Рустам и зевнул.

— Подожди минутку, сейчас девчонки придут, — лениво отмахнулся Эдик. — Маля писала, что они уже недалеко!