Остров Невезения

Спешить нам некуда. Мы просто заполняли предоставленное нам неограниченное время и тесноватое пространство праздными разговорами. Я подавил возникшее раздражение, вызванное этим вопросом, и ответил.

— Хотел улететь в северную Америку, но в аэропорту Гэтвик меня задержали.

— Ты хотел перебраться в Америку?! — удивился мой новый сосед.

— Что тебя удивляет?

— Нет… Просто для меня, Англия — наиболее комфортная страна. Я не в какой другой стране не чувствую себя, как дома. Только здесь. Всегда удивлялся, когда кто-то менял Англию на другие страны, — вполне искренне комментировал сосед.

— Я знаю, что немало англичан уезжают жить в Австралию и северную Америку, — заметил я.

— Wankers and loosers! — пренебрежительно отмахнулся он.

— Где ты жил в Англии? — поинтересовался я.

— Я местный. С рождения живу здесь, неподалёку от Брайтона. Мне здесь всё нравится. Природа, климат…

— А сюда, за что попал?

— Торговля наркотиками, — грустно, но вовсе не обречённо, улыбнулся он.

— Осудили? Уже знаешь на сколько?

— Нет. Пока, под следствием. Приблизительно знаю, чего ожидать, — бодренько отвечал он, как человек, имеющий надёжные тылы и контролирующий текущую ситуацию. — Меня сегодня перевели сюда по моему ходатайству. Здесь мой отец и брат. Надеюсь, сегодня встретимся! Постараемся и после суда попасть сюда же и вместе, — делился со мной сосед, довольный скорым воссоединением с родственниками.

— У вас было семейное дело!

— Ну почему же «было»? — жизнь продолжается, оптимистично поправил меня сосед. — Поверь мне, приятель! Это отличное место; здесь вполне порядочный персонал, сносные условия содержания и лояльное отношение к заключённым, если ты сам не конфликтуешь, — инструктировал он, как человек, знающий эту тюрьму.

Он производил впечатление человека, уверенного в том, что на свободе у него осталась хорошая материальная база, надёжные связи и ясные перспективы.

Возникла пауза. Было очевидно, что я перевариваю всё услышанное о нём. Сосед, решил сменить тему.

— Парень, я сейчас представляю тебя в Англии, как голландского гостя, и ты вполне соответствуешь, — вернулся он к моей истории. — Но я не пойму, ты дурак, или романтический шпион одиночка? На мой взгляд, ты выбрал совершенно неверный и длинный путь. И зачем тебя, вообще, понесло в Америку? Находясь в Англии, решить лететь через океан в совершенно идиотскую страну хот-дог-кока-кола, когда рядом столько интересных европейских стран! Тебе следовало извлекать максимальную пользу из своего выгодного местонахождения и действующего паспорта, а ты попёрся в аэропорт… Как в капкан. С этим паспортом надо было идти в банки, а не в аэропорт. Открывать счета во всех британских банках, и получить от них как можно больше кредитов. А затем, вовремя покинуть страну. Богатым и свободным! Скромным туристическим автобусом, которым возят пенсионеров-туристов во Францию, — читал он мне лекцию.

— Знаю, знаю, — согласился я. Думал я об этом, а сделал иначе. У меня плохо, получается злоупотреблять чьим-то доверием.

— Ну и глупо! Хочешь сказать, ты — жентльмен? И где ты теперь? Надо было рассказать судье, какой ты положительный, — доставал меня случайный собеседник. — Встретились бы мы на свободе, я бы подсказал тебе, что и как можно и надо делать, имея в распоряжении чей-то голландский паспорт, — задорно журил меня сосед. — Ну, а теперь, по крайней мере, твоя мама может гордиться тобой. Хоть какое-то для тебя утешение, — издевался надо мной новый сосед.

— Насколько я знаю, мною уже давно никто не гордится. И сам я в этом не нуждаюсь, — огрызнулся я. — Анализировать свершённое и говорить правду — это легко. А вот попробуй жить под чужими именами, в чужой стране… — начал заводиться я.

— Да ладно тебе! Ты, я вижу, не такой простой, как выглядишь на первый взгляд, — весело заметил сосед. — Вижу, ты руки не опустил! Три месяца это не срок. Сделай правильные выводы! Хотя, я не исключаю, что ты всё так и делал с нашими банками. Не будешь же ты рассказывать всем о своих, где-то припрятанных, трофеях, — предположил сосед.

— Нет, трофеев я не собрал. Этот мир и без того на глазах превращается в сплошное дерьмо. На каждом шагу — обман или насилие. Мне действительно не хочется ухудшать это, — неуверенно объяснил я свою пассивность моральными принципами.