Остров Робинзонов

За это молодой разбойник поплатился довольно чувствительно, получив порядочную взбучку от Жана, и был лишен на некоторое время свободы вместе с остальными маленькими ягуарами.

Между тем обитатели «Сен-Жака» деятельно принялись за работу. Зная, что индейцы оставят их в покое на целые сутки, они успели собрать большое количество бермудского картофеля и корней тапиоки. Остаток дня был посвящен вооружению парохода.

Пушка Гочкиса и митральеза снова заняли свой пост на шканцах и баке. Остальные карабины были вычищены и смазаны, боевые запасы вынуты и положены под рукой в надежных местах.

Затем Жан употребил часть ночного времени на то, чтобы выпилить в полу палубы два отверстия, в носовой и кормовой части судна, для внутреннего сообщения через так называемый «курсив», или узкий проход и батарею.

Распорядившись таким образом, молодой человек приступил к осуществлению проекта, занимавшего его уже давно.

Острый утес, на который наткнулся корпус «Сен-Жака», соединялся с землей перешейком из обрушившихся обломков скал, причем некоторые из них легко было сдвинуть с места. Посредством рычагов и гандшпугов четверо товарищей столкнули на песчаную отмель самые крупные из этих камней, благодаря чему между высоким утесистым берегом и мысом образовался настоящий ров.

– Мы сами отрезываем себе отступление, – заметила Жанна.

– Пустяки! – возразил Жан. – Это нисколько не послужит нам помехой. Впрочем, мы устроили теперь еще новый выход.

И он указал сестре на подобие крытого прохода между сброшенными глыбами, доходившего до края береговых утесов, которые нависли сводом над низменным берегом и соединяли мыс остова «Сен-Жака» с бухтой Мертвых на расстоянии полукилометра.

– Вот путь, более чем достаточный для нашего бегства, в случае надобности.

После того труженики с более спокойным сердцем отправились вторично отдохнуть, чтобы подкрепиться сном.

Впрочем, ожидаемое нападение индейцев могло и не состояться.

По крайней мере, Жан принялся уверять себя в том, и приводимые им доводы были весьма основательны.

С какой стати тукано придут воевать с ними на это побережье, куда их не привлекал никакой материальный расчет? Им было гораздо выгоднее, не делая бесполезного крюка, продолжать свой путь на север, чтобы, по возможности, поспеть раньше других на берега Арагвари. Время года как раз благоприятствовало и рыбной ловле, и охоте. Река изобиловала в эту пору их любимой рыбой пираруку, а пекари – американские свиньи, бродя немногочисленными семьями, легче попадались охотнику.

Но как ни правдоподобно было такое предположение, на деле вышло совсем иное.

Поднявшись наутро с зарей и выглянув на палубу, Жан увидел, что весь берег усеян индейцами. Собравшись в числе двухсот или трехсот человек, они оглашали воздух нестройными криками и хохотом.

Однако в их позах и жестах не было ничего, обличавшего враждебные намерения.

Они ограничивались тем, что плясали и пели, извлекая порой дикие звуки из своих волынок, приделанных к меху из козьей кожи, и длинных бесформенных паксиуба. Предосторожность, принятая накануне Жаном, отрезавшим сообщение между кораблем и береговыми утесами, оказалась как нельзя более уместной. Забравшись сюда ночью без всякого шума, дикари непременно влезли бы на корабль и овладели им.

Теперь же их остановил ров, образовавшийся вследствие падения каменных глыб.

Они бегали по всем направлениям по скалистому карнизу, не решаясь спуститься с крутой стены обрыва и не догадываясь даже пройти дальше до бухты Мертвых, чтобы поискать прохода и, приблизившись к судну с другой стороны, напасть на него сзади.

Жан терпеливо ждал, что будет дальше, и не выказывал ни малейших признаков испуга при виде такого множества осаждающих. Заложив руки в карманы, он принялся, по своей привычке, спокойно расхаживать вдоль палубы, и чтоб индейцы не заподозрили в нем никакого смущения, молодой Риво набил свою трубочку и закурил ее с самым беззаботным видом. Затем, достаточно доказав им, что он не думает трусить, юноша присел на пустой бочонок у подножия фок-мачты, незаметно прикрывшись таким образом от враждебных посягательств дикарей, если б им вздумалось коварным образом пустить в него стрелу.

Около семи часов наступила очередь женщин подняться на палубу. Жан дал им выспаться вволю, не считая нужным лишить их отдыха, пока не было никакой непосредственной опасности. Однако, увидев ревущую толпу на береговых утесах, Жанна невольно содрогнулась.

– Все-таки они явились, – прошептала она.

– Да, моя милочка! – подхватил Жан. – Им пришла такая нелепая фантазия. И с какой стати, подумаешь! Но если уж они нагрянули, то делать нечего, хоть мы и не рады непрошеным гостям. Однако я не вижу, чтоб эти люди были так свирепы, как утверждала Ильпа. Может быть, нам удастся вступить с ними в мирные переговоры. Ведь поладили же мы с Ильпой и Сари, почему же эти люди ни с того ни с сего отнесутся к нам враждебно?

– Мне кажется, Жан, ты прав, – согласилась молодая девушка.