Остров Робинзонов

– Ну, вот выдумал! – воскликнул уроженец Кадильяка. – Эта старая развалина еще пригодится нам и послужит верным убежищем на тот случай, если что-нибудь заставит нас вернуться назад. Уж лучше ночевать здесь, чем под открытым небом.

Все эти рассуждения, само собой разумеется, достигали до ушей бандита. Он не пропускал из них ничего, ловя на лету каждое сказанное слово. Западня была поставлена ловко, и мошенник должен был неминуемо попасть в нее.

Между тем, беседуя с товарищем, Жан не терял понапрасну времени. Он собирал лишние карабины, патроны и снаряды, которые нельзя было захватить с собой, и складывал их в кучу, чтобы сделать негодными к употреблению, предвидя, что осаждающие овладеют покинутым судном. В то же время Каванту наливал бутылки ромом, наполнял свои карманы сахаром и кофе, запасаясь на дорогу всем необходимым; он захватил даже кое-какую посуду: миску, кастрюлю и спиртовую лампочку. Затем, довольный своим искусством, с которым он упаковал все эти предметы, гасконец, потехи ради, приготовил большое количество пуншу, чтобы осушить, по старинному обычаю, «прощальную чашу», расставаясь с «Сен-Жаком».

Только тут разбудили Жанну, Ильпу и Сари. Они вооружились на скорую руку и под предводительством Каванту спустились поочередно с корабля по длинной веревочной лестнице, висевшей на боку штирборта, что давало возможность беглецам как можно дольше скрываться в тени, отбрасываемой корпусом парохода, со стороны, противоположной выступу скалистого берега.

Но чтобы окончательно убедиться в успехе своей стратегии, Жак повис под выгибом ахтерштевня, во впадине одного из клюзов, откуда мог видеть палубу и наблюдать за действиями пленника.

Как только маленькая компания спустилась на песок низменного берега, она прямо направилась к морю. То был час прилива. Море поднималось уже в течение сорока минут. Жану пришлось немного подождать, пока бандит выглянет из своего убежища.

Но вот шаги внутри судна убедили его, что этот человек решился, наконец, воспользоваться своей свободой. Дверца люка была нарочно поднята. Оттуда высунулась голова разбойника, бросавшего вокруг боязливые взгляды. Потом из люка показался его корпус, и наконец на палубе выросла вся его фигура.

Он не стал долго раздумывать. Уверенный, что на корабле нет ни души, бродяга поспешил известить о том своих товарищей.

Жан видел, как он перешагнул через борт и спустился по наружной лесенке на скалистый перешеек. Тогда сам Риво соскользнул по кабелю, привязанному к боку судна, и побежал к своим, которые успели дойти до края берега, куда уже набегали первые струи прилива.

– Мы все поставили на карту, – сказал он с оттенком грусти. – Нам надо во что бы то ни стало достичь своей цели.

И маленький отряд, живо изменив направление, повернул к югу, чтобы скорее дойти до стоянки бандитов (которые должны были непременно броситься грабить покинутый корабль) и овладеть их лодками, оставленными на берегу.

К несчастью, быстрая ходьба была невозможна; она замедлялась необходимостью идти в морской воде, оттеснявшей назад приток воды из лагун, удаляя таким образом от берега крокодилов. Тем не менее на протяжении около мили путешественники могли подвигаться вперед без особенных затруднений. Из всех животных, бывших с ними на пароходе, они взяли с собой только троих ягуаров, драгоценных помощников на случай нападения. Но молодые представители кошачьей породы, такие же враги сырости, как и обыкновенные кошки, обнаружили положительное отвращение к этой прогулке по тинистым лужам побережья. Чтобы они не отставали, Жану пришлось взять одного из них себе на спину, Ильпа понесла другого, а Каванту, помирившийся с тиграми после своей первой встречи с ними, был принужден тащить третьего, хотя и не совсем доверял его кротости.

Эта прибавка к прежней ноше не могла облегчить трудного перехода. На каждом шагу маленький отряд встречал какое-нибудь препятствие: тут скользкое возвышение, поросшее болотной травой, там впадину, глубину которой было трудно определить под наполнявшей ее водой. Отсюда падения и чувствительные ушибы, неожиданные холодные ванны, откуда беглецы выходили, стуча зубами от озноба. Нельзя было слишком близко подходить к берегу, потому что луна, облегчавшая ходьбу, освещая дорогу, могла также выдать неприятелю соседство маленького отряда. Впрочем, кайманы были тут, чтобы напоминать при случае об опасности приближаться к лагунам. Слышно было, как они плескались и терлись своими чешуйчатыми телами в стоячей воде болота, превращенного при блеске лунных лучей как бы в расплавленное серебро.

Через час утомительной ходьбы беглецы почувствовали, что почва становится выше. Лагуна кончалась. Скалистый мыс наподобие того, на котором стоял «Сен-Жак», замыкал ряд песчаных береговых отмелей и подобно дамбе охватывал бухту совершенно спокойную с виду. Пять барок дремали здесь на якоре. То было становище бандитов.