Остров Робинзонов

– Конечно, – сказал он, – переход по лагунам представляет множество препятствий, но их нельзя назвать неодолимыми. Достаточно достичь морского берега по прямой линии, а там идти по самому краю, шагая по мелкой воде, пока мы дойдем до того пункта, где регатоэс оставили свои лодки. Очень возможно, что таким образом с помощью прилива мы избегнем встречи с кайманами, которые прежде всего водятся в пресной воде.

Это суждение было вполне правильным. Рассчитав момент равного стояния воды, пришли к тому заключению, что отлив кончится около десяти часов. Луна, видневшаяся на три четверти, достаточно освещала местность, так что факелы оказывались совершенно лишними. При ее свете можно было подвигаться по краю берега, хотя это вдвое удлиняло путь до бухты, где стояли лодки неприятелей.

– А вот что, – сказала вдруг Жанна, – как нам быть, если бандиты спят в своих лодках?

Ее простое замечание снова поставило всех в тупик, заставляя отказаться от проекта уйти с парохода. Действительно, этот вопрос следовало решить прежде всего. Пуститься на такой риск значило бы, по примеру древних искателей приключений, сжечь свои корабли. Кроме того, было бы смешно попасть по собственной беспечности в ловушку, которой неприятель даже не думал им расставлять.

Жан примолк. Весь его недавний пыл погас, и даже Каванту, при всей своей предприимчивости, как будто упал духом. Только тишина и спокойствие ночи могли возвратить им необходимую трезвость ума и присутствие духа, чтобы хорошенько обдумать свое положение.

Жан на этот раз раньше обыкновенного занял свой сторожевой пост. Он сел на дверцу люка, который нарочно закрыл, чтобы одновременно наблюдать как за тем, что происходит вокруг, так и за тем, что делается внутри судна.

Спустя каких-нибудь двадцать минут неясный звук, донесшийся из глубины корабельного корпуса, заставил его чутко насторожиться. В узком проходе раздавались шаги. Юноша ясно различал их в безмолвии ночи, как и то, что ходивший человек старался ступать неслышно, крадучись. Первой мыслью Жана было, что его сестра, или Сари, а пожалуй, и Каванту спустились зачем-нибудь в каюты, чтобы сейчас же вернуться наверх.

Однако, окинув взглядом палубу, он убедился, что гасконец лежал под своими одеялами; возле него спала индианка рядом с мальчиком, а немного дальше и Жанна в своем костюме из грубого серого бархата, сшитом ею самой на досуге и придававшем девушке особенную прелесть. Следовательно, никто из этих четверых не мог производить подозрительного шума.

Только тут молодой Риво вспомнил об уцелевшем разбойнике, который, оставшись незамеченным и ранив обеих женщин, успел скрыться внутри корабельного корпуса.

Юноша лег на палубу, приникнув ухом к скважине в крышке люка. Шаги раздались снова и очень явственно. Очевидно, человек, запертый во внутренности судна, осторожно производил там осмотр. Пленник не смел попытаться убежать, предвидя неминуемую гибель. Четыре долгих дня и столько же ночей скрывал он свое присутствие со стойкостью и терпением, достойными краснокожего или караиба, заставляя обитателей «Сен-Жака» предполагать, что ему давно удалось уйти и присоединиться к своим.

Сначала Жан хотел быстро откинуть дверцу люка, сбежать вниз и убить непрошеного гостя, не дав ему опомниться. Разве не было величайшей неосторожностью оставлять так близко возле себя, в самых недрах судна, врага, который мог прямо из мести поджечь пороховой склад, чтобы погубить вместе с собой своих тюремщиков?

Однако в ту минуту, когда молодой человек уже собирался поднять трап, что-то остановило его. Ему пришла в голову другая, гораздо более практичная мысль, которую он и поспешил привести в исполнение.

Риво потихоньку разбудил Каванту, рассказал товарищу в коротких словах о своем открытии и сообщил ему свою идею. Этот человек, этот пленник на борту парохода должен был послужить им для осуществления их плана бегства.

Немного спустя Жан и гасконец, с фонарем в одной руке, с револьвером в другой, открыли люк и, нисколько не стесняясь, разговаривая между собой вполголоса, как люди, которые не боятся, что их подслушают, стали спускаться с лестницы, нарочно замедляя шаги, чтобы дать время разбойнику спрятаться в какой-нибудь закоулок, откуда он мог бы все слышать.

Затем совершенно спокойно, точно купцы, обсуждающие и взвешивающие все шансы успеха какого-нибудь предприятия, товарищи заговорили о предстоящем бегстве, о намерении покинуть на время судно, но, конечно, назначая маршрут, совершенно противоположный тому, который был ими выбран на самом деле. Каванту настаивал на этом пункте.

– Видишь ли, мой мальчик, – говорил он, – самое важное для нас – это достичь Арагвари. Мы, вероятно, найдем там баржу или пироги дикарей, чтобы доехать до Мапы, в стране, примыкающей к Северному мысу. Впрочем, это единственный открытый нам путь. С другой стороны, мошенники отрезали бы нам дорогу, если бы мы и ухитрились пробраться через болото, где лагуны кишат кайманами, что совершенно немыслимо.

– А надо будет поджечь наш корабль?