Остров Робинзонов

Жизнь на судне далеко не была такой привлекательной, как ее описывают в романах. Приходилось работать в постоянной сырости и иногда по целым суткам бессменно. Судно наше двигалось в среднем со скоростью от восьми до десяти узлов. Мы довольно часто заходили в порты, разгружались, забирали новый груз и шли дальше. В одном из портов мы приняли на борт и пассажира. Мистер Брэддок был плотный мужчина средних лет с приятными манерами. С капитаном он, по-видимому, находился в дружеских отношениях.

Впрочем, жизнь на море имела и свои хорошие стороны. Мы посетили много замечательных мест и познакомились с жизнью различных народов; помимо многих портов Африки мы побывали в Калькутте, Сингапуре, Токио.

– Какое прекрасное судно! – восклицал Джо. – Оно в беспрерывном движении, которому не предвидится конца.

– Разве мы не домой идем? – с тревогой спросил я.

– О нет! Шкипер говорил, что пойдем еще в Сидней, а оттуда в Лондон к Фриско. Да что ты нюнишь в самом деле? Разве мы не получаем деньги и не приобретаем хороший опыт?

– Это, конечно, правильно, – заметил я меланхолически, – но иногда и хорошие вещи приедаются.

В Токио нам пришлось сдать одного матроса в госпиталь, а на его место взять случайного человека Джонсона. Он был гол как сокол, шкиперу пришлось одеть его с ног до головы, а повар вынужден был в первые три-четыре дня давать ему двойной порцион. В остальном судовая жизнь протекала очень однообразно. Мы работали, ели, пили, спали, а в свободное время шатались по палубе.

И вдруг все круто изменилось…

Мы медленно шли вперед при отличной погоде. Отстояв свою вахту, я спустился в каюту, улегся на койку и заснул богатырским сном. Среди ночи я вдруг проснулся от здорового тумака. Надо мною стоял Джонсон.

– Вставай скорее. Судно в опасности.

Тон его голоса был убедительнее всяких слов, и я стремглав выскочил на палубу.

Небо заволакивалось тяжелыми облаками. Ветер рвал и кидался из стороны в сторону, волны вздымались, кружились, с шумом набегали друг на друга, разбивались белой пеной и вновь яростно бросались на наше судно. «Попутчика» бросало как щепку из стороны в сторону, под дикий рев грохочущего моря. Все наши усилия сводились к тому, чтобы твердо стоять на ногах. И вдруг, среди этого адского шума, раздался душу раздирающий крик: «Человек за бортом!» Этот крик означал смерть. Бедняга Джонсон выбыл из нашего строя… Эта ночь была поистине ужасной. Шкипер не оставлял своего поста ни на одну секунду, смело смотря в глаза смерти. Он делал все, что было в человеческих силах, чтобы выиграть эту отчаянную битву.

Ветер становился все злее и злее. Наше судно так грохотало, трещало, стонало, словно тысяча демонов вселилась в его дряхлое тело.

Оно ныряло, подбрасывалось вверх, с силой ударялось о волны, но не сдавалось.

На этот раз мы выиграли. Шторм стал утихать так же неожиданно, как и налетел. Дождь перестал, море начало успокаиваться, и наш глаз уже мог уловить слабый предутренний рассвет. Но все наши надежды скоро рухнули. Судно дало течь, вода хлынула в топку, машина остановилась, и судно стало медленно погружаться в воду. Мы молча читали ужас в глазах друг друга. Смерть приближалась с полной уверенностью, что ей здесь не будет отказа. Дело прошлое, но я могу с гордостью сказать, что не было паники, не было беспорядка. Мы не сдавались, хотя никакой надежды уже не оставалось. Единственное наше спасение – шлюпки были разнесены в щепки во время бури. Конец близился, близился неумолимо. Я бросил свой последний взгляд на шкипера, продолжавшего стоять на посту. В этот момент судно как-то нырнуло вперед, и я полетел в воду.

Глава II. Судно без имени

Я не берусь утверждать, что судно пошло ко дну в этот самый момент, но только, когда я пришел в себя, на месте «Попутчика» плавали одни обломки крушения. Меня поддерживал спасательный пояс, руками же я судорожно цеплялся за плавающую деревянную решетку. Волны швыряли мой ненадежный плот из стороны в сторону. Вокруг меня раздавались отчаянные крики людей, которых неумолимо засасывало море. К моей решетке подплыл наш кочегар. Лицо его было совершенно багровое, а на голове зияла огромная рана. Силы быстро оставляли его. Он уцепился слабой рукой за мою решетку и, не произнося ни слова, бросал на меня умоляющие взгляды. Я попытался оплыть решетку и приблизиться к нему, но в это время его пальцы разжались и он без звука, с предсмертным ужасом в глазах, пошел ко дну.

На гребне волн показался еще один человек. Это был могучий пловец, яростно боровшийся с волнами. Я закричал. Он круто повернул в мою сторону, и я с радостью узнал в нем Джо Шэнона. Поймав мою руку, он подплыл к решетке и с глубоким вздохом облегчения уселся на нее.

– Ты не можешь себе представить, Треван, как я рад, что ты не погиб. Сможешь ты еще продержаться?

– Это зависит от того, сколько именно.

– Но во всяком случае ты будешь жив до тех пор, пока не погибнешь, а, может, быть, за это время какое-нибудь судно и заметит нас.

Я горько усмехнулся.