Остров Родос – властелин морей

Пока султан был еще в пути, в осажденной крепости произошло следующее происшествие, о котором мы сообщим словами достопочтенного аббата Верто (пер. с англ. – Е. С.): «Турчанка, бывшая рабыней одного родосского горожанина, то ли по ревности к своей ложной религии, то ли в надежде вернуть себе свободу, одна учинила такое, чего не сделали бы 100 000 турок. В то время как рыцари и неверные сражались друг с другом каждый день, она решила устроить диверсию, чтобы облегчить атаки турок, намереваясь поджечь главные места города; но, поскольку осуществить этот проект одна она была не в силах, она поделилась им с другими рабами ее родной страны и религии. Эти рабы, под влиянием тех же мотивов и ее убеждения, приняли участие в заговоре. Женщина нашла способ дать знать турецким полководцам о своем замысле, и, в согласии с ними, она назначила заговорщикам день для исполнения поджога и распределила им кварталы, которые они должны были поджечь. Все было настолько хорошо продумано, что Родос должен был бы пасть жертвой ее замысла, не проговорись случайно один из рабов – и тайна заговора была раскрыта. Всех немедленно схватили, и на дыбе все сознались в заговоре: одна эта женщина не поддалась боли, но, будучи предана жесточайшим пыткам, не сделала ни малейшего признания. Но ее сообщники на очной ставке признались, что именно она вовлекла всех в заговор, и судьи приговорили ее к повешению. Все прочие заговорщики были четвертованы, и части их тел были развешаны в разных частях города, дабы устрашить прочих рабов и всех тех, кто впоследствии мог бы принять участие в подобном предприятии».

Тем временем 28 июля из Фискоса на Родос прибыл султан и в ярости хотел предать смерти за бунт каждого десятого воина своей армии, однако благоразумный Пери-паша отговорил его от этого: более всех были виновны янычары, и их казни могли бы возбудить еще большее недовольство – в данном случае было политически выгоднее и мудрее простить всех и потребовать искупить вину кровью, на что молодой султан и согласился: «Пусть они ищут прощения на бастионах наших врагов». Осада началась по более регулярным правилам. Султан избрал своей ставкой Филеримскую гору, на которой располагался монастырь крестоносцев, – чтимую Филеримскую икону Богоматери христиане успели перенести в Родос, где перед ней устраивали торжественные моления. Там, когда осада затянулась, Сулейман приказал перестроить крепость и храм в свой дворец, где и пребывал в ожидании падения Родоса. Он атакует в основном с суши и не дает рыцарям жечь свой флот, как они делали в предыдущую осаду. Славянские минеры – подданные Сулеймана – днем и ночью роют тоннели с намерением взорвать крепость. Довольно быстро они прорылись до контрэскарпа – то есть практически вылезли в ров перед бастионами. Две большие насыпи ведутся по направлению к итальянскому и овернскому постам. Рыцарям удобно «снимать» работников артиллерией, однако фанатик Мустафа не жалеет жизней своих единоверцев. Скоро насыпи превращаются в два холма, на 10–12 футов превышающие высоту родосских укреплений, о которых арабский врач Мустафы-паши Рамадан пишет в своем сочинении о взятии Родоса так: «[Стены Родоса] так высоки, как минареты султана Мехмеда, и так широки, как улицы Константинополя». Магистр Филипп с горечью видит, что вылазки не дают результата, и потеря одного рыцаря для него горше, нежели гибель при этом 5 °Cулеймановых солдат. Яростный обстрел, начатый 29 июля, продолжался беспрерывно. В деле участвовали по меньшей мере 21 орудие диаметром от 3 до 6 дюймов, стрелявшие каменными ядрами, 14 бомбард диаметром от 9 до 11 дюймов, также стрелявшие каменными ядрами, 27 пушек, стрелявшие железными ядрами, и иные орудия числом около 100. Согласно иным данным, турки ввели в действие 12 больших мортир, от 60 до 80 пушек большого калибра, а орудий меньшего калибра – «бесчисленно», но вряд ли здесь можно видеть большое противоречие ввиду выхода одних орудий из строя и замены их другими, которые могли быть привезены с малоазийского побережья, либо взяты с боевых кораблей, либо даже отлиты на месте (о подобной практике неоднократно упоминает Константин из Островицы), однако касательно эффективности турецких орудий и пушкарей аббат Верто пишет: «Турки льстили себе, что быстро разрушат укрепления, однако еврей, служивший их шпионом на Родосе, прислал им записку, что их пушки лишь царапают укрепления, поскольку либо их батареи плохо установлены, либо пушки плохо нацелены. Он добавил, что рыцари с верхушки колокольни церкви Св. Иоанна видят все, что происходит в их лагере… и что если христианам удастся затащить на колокольню пушки, они смогут убить султана, когда он будет осматривать [осадные] работы… Эти советы заставили осаждавших изменить положение своих батарей: одну из них они нацелили на колокольню церкви Св. Иоанна, которую и уничтожили первым же выпущенным ядром». По тому же еврейскому совету они поставили две огромные мортиры против ворот Коскину и их огнем поразили 25 их защитников, включая их командира рыцаря Лионселя.