Остров Сахалин

Во время нашего визита камеры оказались по большей части пусты, на нарах лежали лишь несколько человек в оранжево-полосатой арестантской робе – это были больные. По уверению тюремного начальства, болезни в третьем корпусе встречаются нечасто, нездоровые люди редко доживают до освобождения. Большинство заключенных с удовольствием участвуют в каторжных работах, и если мы видим больного, то можно быть уверенным, что это действительно больной, а не злостный симулянт. Болеют же здесь в основном от тоски, так, во всяком случае, сказал один из больных, именно от тоски – климат в последнее время стал заметно мягче и зимы не так суровы, как в прежние времена; довольствие, получаемое каторжанами, хоть и не богато, но позволяет, при соблюдении определенной гигиены, поддерживать человеческое состояние, с тоской же ничего поделать нельзя. А если еще человек слаб духом, то сахалинская тоска разъедает его чрезвычайно быстро, и еще недавно здоровый во втором блоке каторжанин в третьем рассыпается в тюремную пыль. Поэтому, кстати, некоторые содержащиеся в третьем блоке предпочитают совершить нарушение режима, чтобы вернуться во второй.

Как пояснил надзиратель, лица, отбывающие последнюю треть наказания, содержатся уже на полувольном содержании: они могут покидать территорию тюрьмы в кандалах, гулять по поселению в дневное время и при желании устраиваться на работу. Также они могут подать начальнику тюрьмы представление и перевести часть полагающегося им содержания в сухой паек; многие так и делают, получая продукты и меняя их потом в городе на табак, спиртное или проигрывая в карты.

Из тех, кто находился в третьем блоке, пообщаться вызвался некий Рубуру, оказавшийся, впрочем, чрезвычайно скучным субъектом. Мы покинули тюрьму ближе к вечеру и в Александровск вернулись уже в темноте.

За ужином наш хозяин Еси устроил сюрприз – его жена (кстати, китаянка) приготовила традиционное китайское печенье с предсказаниями, и мне опять досталось про рыбу. Развернув бумажку, я прочитала: «Красный тростник, шляпа рыбака, красный тростник, красная река»; мне хотелось спросить у жены Еси, что это означает, но по правилам китайских гаданий расспрашивать нельзя, догадываться следует самостоятельно. Что выпало Артему, я тоже не смогла выяснить – он сжевал свое печенье вместе с предсказанием.

На следующий день мы по рекомендации полковника Хираи решили осмотреть поселение айну, расположенное к северу от Александровска в небольшом распадке. Полковник Хираи был так любезен, что выделил нам походное снаряжение, палатку, котел и спальные мешки, так как в один день до поселения добраться было нельзя. Нам предстояло проехать около часа по дороге, уходящей на север, а потом идти пешком; полковник рекомендовал проделать путешествие именно пешком, а на ночлег задержаться в месте под названием Белый ручей – это место расположено в стороне от дороги к поселению айну и знаменито тем, что в ручей впадают ключи, в них еще реально встретить чистую, хотя и некрупную, форель.

Поблагодарив Еси за гостеприимство, мы, не теряя времени, отправились в путь. Полковник Хираи продолжал приятно удивлять – баки нашего автомобиля были полностью заправлены, а в багажнике нашелся мешочек крупы, две банки консервов и котелок с картофелем. Я услышала, как при виде этого богатства громко заурчал живот Артема, и улыбнулась в сторону.

Дорога оказалась тяжелой даже для вездехода – она пролегала по руслу пересохшей реки и походила на терку; крупные камни вытрясали все кишки, мелкие грохотали по днищу, Артем держался за руль, мне же пришлось схватиться двумя руками за вваренную в потолок скобу и практически повиснуть на ней, впрочем, это слабо помогало. Единственным облегчением в этой дикой езде было то, что мы останавливались практически каждые пятьсот метров из-за поваленных поперек дороги деревьев – дорогу поддерживали в относительно проезжем состоянии, однако за последнее время успело нападать много деревьев. Артем тормозил, закидывал на плечо бензопилу и, ругаясь на незнакомом мне языке, направлялся к поваленным стволам. От деревьев он отпиливал большие куски, цеплял их к лебедке и с ее помощью оттаскивал в сторону, после чего мы двигались дальше.

Иногда наше продвижение в глубь острова замедляла вода, сохранившаяся в некоторых изгибах речного русла, и Артем выбирался промерять глубину; у нашей машины имелся шнорхель, так что пробирались мы успешно, вода стояла высоко, и вездеход погружался в нее с капотом. Всего, я думаю, мы преодолели километров восемь, хотя мне они показались кругосветным путешествием.