Остров Сахалин

Я кинулась к нему на помощь, но он рявкнул, чтобы я не подходила, но я все равно сделала шаг. И упала. Земля плясала подо мной как живая, точно где-то в глубине планеты под толстым черепашьим панцирем литосферы проснулись и зашевелили плавниками ленивые киты, и их плавные движения потерялись в дрейфующих плитах и дошли до поверхности мощной мелкой тряской. Я вцепилась в землю, а она вырывалась из рук, выкручивала пальцы.

Край дороги осел, и волокуша стала проваливаться в открывшуюся яму. Я закричала. Артему стоило поторопиться – машина зацепилась дверцей за волокушу, и та тянула автомобиль в провал.

Артем не выскочил. Машина ревела, билась, передние колеса задрались и повисли в воздухе. Но он удержался. Машина освободилась, почти что вцепилась покрышками в землю. Трактор и часть дороги съехали в яму. С сопки скатилось несколько камней, все стихло, больше не трясло.

Артем высунулся из машины и помахал мне рукой.

Я поднялась с земли, закинула за плечо карабин, бережно ступая по камням, прошла мимо каменной стены сопки. Сопка сломалась и потрескалась, как старый зуб, в открывшиеся щели сочилась вода. Артем ждал, не гася двигатель.

Я устроилась на пассажирском сиденье, и Артем покатил дальше. Он ехал еще быстрее, машину кидало, лобовое стекло треснуло стрельнувшей галькой, гремела полувырванная дверца. Я мало думала, держалась за ручки и упиралась ногами, вжималась спиной в кресло. От тряски было трудно дышать, воздух выбивался из легких, не успевая впитываться в кровь, я задыхалась, или это от пыли, непонятно. Землетрясение подняло в воздух взвесь, скопившуюся в высохшей хвое лиственниц, эта пыль проникала в машину, просачивалась сквозь щели и трещины лобового стекла, скрипела на зубах и резала глаза.

Двигатель начал чихать, воздушные фильтры закидало, Артем газовал, задирал обороты, когда мы поднимались на сопки, где пыли было не так много, Артем пробивал пылевые спайки и давал мотору раздышаться, но становилось ясно, что надолго машины не хватит. В низинах мощность падала, Артем буксовал сцеплением, высовывался с водительского места и стучал ладонью по шнорхелю, двигатель оживал, машина снова карабкалась вверх.

– Если повезет, у нас будет час, может, два. – Артем выбивал пыль из фильтров. – Боюсь, что губернаторского вагона в этот раз добыть не получится, придется кое-как, на боках. Хорошо, если…

Мы выбрались на сопку и остановились.

Дым поднимался над ржавым лесом, там, где в долине реки находилось поселение Тымовское. Судя по всему, мы опоздали, да, мы опоздали.

Артем молча достал карту и стал изучать. Старая, наверное, еще довоенная, в два слоя переклеенная пластиковой пленкой, очень подробная карта. На ней были обазначены все второстепенные дороги, и некоторые тропы, и просеки, и ручьи, это была даже не карта, а фотография, сделанная с орбиты спутником, сейчас таких найти нельзя, потому что спутники давным-давно сбились с пути и осыпались в уснувший океан.

Пыль не оседала. Самые тяжелые ее части опускались на землю, но мельчайшая взвесь колыхалась, удерживаемая в воздухе вибрацией, которую я чувствовала на своих щеках.

Артем чихнул и поморщился. Если Тымовское действительно захвачено, то прорваться через него будет непросто, поскольку те, кто не успел эвакуироваться поездом, пойдут по автомобильной дороге. То есть вообще не прорваться. Если захвачено.

– Лучше нам все-таки поторопиться, – сказал Артем. – Двигатель наглотался пыли, думаю, скоро прогорит. Надо выжать из машины, что получится.

Мы поехали дальше.

Мощность двигателя упала, наверное, вполовину. Теперь хоть какой-то скорости удавалось добиваться только под уклон, подъемы машина одолевала с трудом, мне то и дело казалось, что она сейчас всхлипнет, остановится и покатится назад; казалось, что Артем удерживает машину сам, своими руками, навалившись на руль и стиснув зубы.

Он удержал ее.

Через полчаса мы выбрались на склон очередного холма и увидели внизу реку Тымь, вторую по величине реку острова. Кажется, в переводе «Тымь» означало «нерестовый ручей» или что-то в этом роде, хотя уже давно в этом названии не было ни малейшего смысла. Я бы лучше назвала ее «извилистой рекой» или «косой», а Артему было плевать, как она называется.

– Возможно, мы успели, – сказал Артем. – Возможно.

Спуск с холма занял время, дорога здесь тоже потрескалась, многие участки съехали, и Артему пришлось потрудиться, чтобы не упустить машину. Река огибала холм и терялась за другим, внизу белел узкий бетонный мост. Поворачивать поздно.

На дороге у самого моста стоял человек с пулеметом в руках. Я уже тянулась к пистолету, когда Артем схватил меня за руку, он надавил на тормоз, и машина встала в двадцати метрах от опасности.

Человек с трудом удерживал пулемет, он оттягивал его плечи и выглядел не по размеру, но было ясно, что в случае чего оружие пустят в дело.

– Выходим, – сказал негромко Артем.

– Но он один, – попыталась возразить я. – Я могу его легко снять, я попаду, здесь недалеко. Он же пулемет еле держит.

– Выходим, – повторил Артем. – Выходим.