Остров Сахалин

Рыбоеды были кончеными людьми, лишенными последних надежд, изгои, которые, поблуждав по острову, сбивались в стаи и поселялись подальше от городов, в глуши и безлюдье. Изгоями становились те, чьи болезни не поддавались лечению, в основном это были пораженные саркомой, кожными болезнями, корковой чесоткой и хроническим фурункулезом. Корейцы, китайцы и некоторые японцы, бывшие каторжниками, а впоследствии вышедшими на поселение, старались определиться как можно дальше от остальных. Питаться такие отшельники могли либо черемшой и кореньями, собираемыми в лесу и возле болот, либо рыбой, входившей в реки. Рыба, кормившаяся пораженным радиацией морским планктоном, не способствовала укреплению здоровья – рыбоеды, употреблявшие ее, не жили больше трех-пяти лет.

Артем сказал, что он знал о двух поселениях рыбоедов возле Невельска и об одном недалеко от Южного, вот и тут тоже, оказывается. Пообщаться с ними вряд ли получится, они нас наверняка заметили еще издали и убрались в лес и сидели сейчас, разглядывая нас из зарослей.

Лодка чиркнула днищем по дну, Артем выругался и выскочил за борт, я за ним. Артем взялся за линь и рывком выволок лодку на гальку, и сразу я услышала тонкий писк уходящего воздуха, Артем раздраженно пнул лодку и принялся ее разгружать.

– Пропороли? – спросила я.

Это был уже третий прокол за наше недолгое путешествие по воде, и ничего страшного не произошло – Артем клеил резину быстро и надежно, полчаса – и готово. Однако сейчас ситуация была иная – по брюху левого баллона тянулась широкая рваная дыра, ясно, что на такой лодке продолжить путь не получится, надо чинить. Артему явно не хотелось оставаться здесь, он смотрел по сторонам с опаской и напряжением.

Хижины, построенные из коры и коряг, присыпанные землей и обложенные камнями и дерном, торчали вокруг вышки в хаотичном порядке и походили на чумные бубоны, вдруг возникшие на земле, даже смотреть на них было неприятно. Вероятно, жизнь, протекавшая в этом поселке, оказывала прямое воздействие на психику обитателей, хотя не исключено, что здесь просто в изобилии встречалась кора и крепкий дерн.

Всюду пахло. Возле хижин на установленных жердях ветром и солнцем вялилась рыба, вывернутая костями наружу. Железно брякало на вышке, обычный полдень в деревне мертвых под солнцем мертвых. Что-то мелькнуло там, наверху, я подумала, что в глазу у меня от солнца замутилось, и внимания не обратила, мало ли? К полудню от бликов на воде в глазах начинали плясать бесенята, и мне периодически приходилось делать гигиеническую глазную гимнастику, так что я не придала значения этому видению, немного проморгалась, и все.

А потом ветер сменился на западный, и я отчетливо услышала. Пахло все-таки кровью. Со стороны поселка, со стороны этих хижин, так похожих на нарывы.

Я оглянулась. Артем возился с лодкой, разжег горелку и грел вулканизатор. Поглощенный этим делом, Артем не чувствовал, как со стороны поселка тянуло кровью. Я хотела позвать его, но почему-то этого не сделала, я неотрывно смотрела на хижины, и мне было страшно. Там, в поселении айну, в окружении взбунтовавшихся каторжников страшно не было, а здесь почему-то да. Я думала про МОБ.

МОБ.

Я видела информационные фильмы, которые успели снять до санации восточного побережья материка. Широко известные, такие, как «МОБ-2: бойня в Хабаровске», в котором наглядно показывалось, что бывает, когда носитель мобильного бешенства оказывается в толпе. Или «МОБ-9: паром «Калуга», снятый автоматическими камерами, расположенными на теплоходе с беженцами. Теплоход подбирался к устью Амура, на борту случилась вспышка. Верхняя палуба была заполнена сотнями, если не тысячами людей, они стояли так плотно, что не могли пошевелиться. Непонятно, откуда взялся носитель. Обычно его легко обнаружить: безумные глаза с вывороченными пожелтевшими белками, рваные движения, прихохатывания, раскусанные в кровь губы, причем такое состояние возникает практически сразу после инфицирования. Примерно через час после заражения МОБ переходит во вторую, непосредственно мобильную и крайне агрессивную стадию. Приблизительно это и произошло на «Калуге». Двадцать восемь человек выпрыгнули за борт, семеро из них сумели добраться до берега. Кстати, именно на основании данных, полученных с «Калуги», удалось сделать первые выводы о природе МОБа, в частности о том, что инфицированные ведут себя по закону «птичьей стаи», проявляя некоторые механистические признаки псевдоразума.