Остров Сахалин

Офицер сообщил, что к югу от Долинска начинается закрытая зона, все беженцы должны остаться здесь для проверки, нам с Артемом можно двигаться дальше. Офицер был бледен и кусал губы; я поинтересовалась, что его так беспокоит, и он сообщил, что эпицентр землетрясения, которое разрушило Александровск и, видимо, Углегорск, находился в пятидесяти милях от восточного побережья Хоккайдо, Сахалин же пережил фактически афтершоки, хотя и достаточно разрушительные; по слухам, по всем прибрежным японским префектурам прошла серия разрушительных цунами, так что военное положение введено на всей территории Империи. Это означало, что скорой помощи ожидать не стоит, что все придется расхлебывать самостоятельно.

Я решила узнать о том, что нам сказал старый каторжник на Тыми – есть ли вероятность, что Сахалин, собственно, перестал являться островом? Офицер побледнел еще больше, повторив, что сведений об этом не поступало, но сведений вообще не поступает, и как обстоит дело на самом деле…

Офицер поморщился. Далее он предложил нам проследовать в комендатуру для определения дальнейшей нашей судьбы, поскольку насчет Ерша у него сильные сомнения, хотя овчарка и пропустила.

Проследовали.

Комендант – штатский издерганный человек, которому было исключительно не до нас. Он сказал, что раз в сутки в Южный отправляется колонна с грузовиками и он может похлопотать о местечке лично для меня, сопровождающего – комендант с недоверием поглядел на Артема – и экспонат – на Ерша комендант поглядел брезгливо – он отправить не может, поскольку мест не хватает.

Опять пришлось устраивать скандал, поминать Императорский университет, прадедушку и еще многих высокопоставленных лиц, с которыми я и знакома-то не была, трясти предписанием от самого господина префекта, профессор Ода тоже всплывал, впрочем, в этот раз тактика не сработала. Комендант объявил, что на острове введено военное положение и все предписания, выданные гражданской администрацией, не имеют силы; единственное, что он может сделать, – так это ради уважения к моему отцу и почтения перед моим прадедушкой определить мне место в одной из санитарных машин. Одной.

Я отказалась. Комендант смутился и сказал, что в Южном ситуация может быть иной, не такой напряженной, вполне возможно, что удастся получить транспорт там и дальше выбираться к портовому городу, к Холмску, к Корсакову, а еще лучше к Невельску – оттуда получится эвакуироваться вернее. Я сгоряча объявила коменданту, что никуда не собираюсь эвакуироваться с Сахалина, напротив, у меня возникло живое желание остаться здесь подольше, поскольку именно в переломные моменты будущее подступает к настоящему особенно сильно, порою с ним, с настоящим, сливаясь воедино. Неудивительно, что комендант поглядел на меня с прискорбием…

– Вы не понимаете, что здесь происходит, – сказал он, покачав головой. – Не понимаете… Впрочем, я никак не могу вам препятствовать. От нас до Южного дневной переход, местность обжитая и относительно контролируется властями. Выходите утром, я распоряжусь предоставить вам место на складе…

Писем комендант передавать не стал, пожелал удачи. О будущем я не стала его расспрашивать.

Комендант все-таки помог. Место на складе. Это был склад всего, то есть не склад, а скорее свалка разных вещей. Артем сказал, что это с кораблей мертвецов. Пояснил – Мировой океан, да и Атлантика до сих пор богаты судами с погибшим экипажем, танкеры, сухогрузы, круизеры периодически выбрасывает на берег. Они забиты барахлом, его перебирают особые команды, свозят на склады, так что нам повезло.

Мы заправились водой из резервуара во дворе комендатуры, залили фляги и пластиковые бутыли и напились впрок, кроме того, на складе добыли одежду для Артема и Ерша – комбинезоны и куртки. Артему все было впору, Ерш же в этом утонул, но не важно. Пыталась еще достать патронов для пистолетов, но выяснилось, что подходящих нет; это была моя ошибка – при подготовке к путешествию не подумала о том, что стрелять придется часто и обильно, не послушала отца, советовавшего взять стандартные армейские пистолеты, пусть они и тяжелее, зато практичнее в полевых условиях. В который раз убеждаюсь в том, что отца следует слушать. Когда вернусь домой, обязательно ему это скажу, ему понравится. Ему всегда нравится, когда он оказывается прав, а я не права.

Мы устроились между ящиками с обувью и уснули. Несколько раз я просыпалась от несильных толчков и замечала, что Артем не спит. А Ерш спал, ему все равно. В сопках слышалась стрельба. Потом я снова засыпала, с некоторых пор я без всяких сложностей засыпаю под стрельбу. Стрельба и стрельба, почему бы не пострелять?

Поднялись в путь с утра. Был странный день, солнце взошло, но через дым, растянувшийся по всему горизонту, пробивалось с трудом. Восток был красен, запад темен. Сквозь багровые сумерки я с трудом различала Долинск, впрочем, Артем сказал, что смотреть здесь не на что. Много грузовиков и людей, отфильтрованные беженцы, тысячи тысяч.