Остров Серых Волков (ЛП)

Моя грудь болит от чувства вины и горя. Я уже не нахожусь в пятидесяти футах под водой, как тогда, когда умерла Сейди, но все еще нахожусь посреди океана, кашляя солью из легких.

Мы долго смотрим на него, достаточно долго, чтобы кровь потекла по его затылку, шее, лопаткам. Достаточно долго, чтобы кровь хлынула с обеих сторон. Эллиот отшатывается назад, прежде чем она попадает ему на колени. Анну это не волнует. Она позволяет кровавому перышку Гейба касаться ее кожи, затем наклоняется вперед и окропляет его тело печалью.

Пещера плачет вместе с ней, капая слезами с кончиков сталактитов. Они — жидкий свет в туманном сумраке. Там, где они смачивают землю, сквозь камень пробиваются белые цветы. Они баюкают тело Гейба, прижимаясь так близко к коже, что его пальцы вынуждены раздвинуться. Белые бутоны обхватывают его бока. Лепестки целуют его в щеки.

Они растут и растут, пока Гейб не покрывается ими, и это самая ужасная и потрясающая вещь, которую я когда-либо видела.

Остров напевает. Это свист ветра сквозь трещину в потолке. Это шум океана где-то за пределами этой пещеры. Это тихая и прекрасная мелодия, и я ловлю себя на том, что подпеваю ей. Анна дает песне слова, пропитанные слезами вещи, которые рассказывают историю сломленного мальчика, который искал сокровище, но нашел свой путь. О мальчике с переломанными костями, который никогда еще не был таким здоровым.

Тело Чарли сотрясается от беззвучных рыданий.

— Это должен был быть я, — говорит он. — Он спас меня, а я даже не пытался спасти его. Ни сегодня вечером, ни в предыдущие дни.

Никто ничего не говорит, но мы все знаем: это особый вид жестокости — увидеть карты судьбы и все равно проиграть партию.

— Я должен был догадаться!

— Перестань, — говорит Анна.

— Это была просто ошибка.

Чарли заливается лающим смехом.

— Я кореец, Анна. Кореец. Мы с Гейбом совсем не похожи.

— У тебя есть предчутвия. — Я прерывисто вздыхаю. — Его волосы были черными от крови. И там было темно. Достаточно темно, чтобы принять его затылок за твой.

— Пальцы, — говорит Чарли, глядя на свои руки. — Мне всегда казалось неправильным, насколько они толще моих теперешних, но я думал… Ну, они были покрыты грязью и кровью, и я думал, что они распухли от драки или какого-то ужасного события, которое убило меня.

Плечи Чарли поникли под тяжестью скорби. Я думаю, что если мы попытаемся привезти его на лодке, то сразу же погрузимся на дно океана.

— Дело в том, что весь Уайлдвелл ожидает моей смерти. Они прощались почти всю мою жизнь.

Я кладу руку поверх руки Чарли.

— Это не должен был быть Гейб. Но это не должен был быть и ты.

Белые цветы расплющиваются о камень, когда Эллиот направляется к противоположной стороне маленькой пещеры. Его руки сжимаются в кулаки.

— Этого не было, — говорит он одному из высоких камней. Он ударяет кулаком по камню, оставляя после себя красное пятно. Он снова бьет кулаком. И еще раз. — Это не по-настоящему.

ГЛАВА 43: КУПЕР

Надвигается туман, белый и тяжелый. Он скрывает половину пляжа и океан за ним.

— Адвективный туман, — говорит мальчик Тоби.

Я лежу на каменной стене, на полпути между поместьем Торнов и обрывом к океану. Прямо под нами моторная лодка с грохотом ударяется о причал.

Тоби сидит на траве и завязывает шнурки на ботинках. Отец берет его с собой на рыбалку, только они вдвоем.

Я не люблю рыбачить. Бишоп однажды взял меня с собой, но это была целая куча ничегонеделания.

Я свешиваю ногу с края стены.

— Это что, особый вид тумана?

Судя по всему, это вполне могло быть так.

— А я думал, что ты умный.

— Я умный человек, а не метеоролог.

Он вздыхает.

— Мама говорит, что он образуется, когда теплый влажный воздух течет по прохладной поверхности, как вода. Водяной пар конденсируется и образует туман.

Его слова выбивают потустороннее из атмосферы.

— Тебе следует поменьше пользоваться мозгами и побольше воображать.

— Мама говорит, что тебе не нужно воображать, когда ты знаешь ответ.

Но еще круче притворяться, что туман — это завеса между нашим миром и следующим. Или знак того, что грядет что-то большое.

Скрипит задняя дверь. Ударяется о проем.

Человек-тень со вчерашнего вечера стоит на палубе. На свету его лицо еще страшнее, чем в темноте. Острые углы и красивые черты лица скрыты темнотой.

Он идет по подъездной дорожке.

— Тоби, пошли!

Мальчик смотрит, как отец позвякивает ключами, когда идет к машине. Прежде чем убежать к отцу, он смотрит на меня снизу вверх и говорит:

— Сегодня хороший день.

— Эллиот Торн, тебе лучше больше не сидеть на этой стене.

Я еще не определил, возражает ли Венди Торн против всех, кто сидит здесь, или только против ее сыновей.

Я соскальзываю на землю.

Фигура появляется вслед за ее голосом, обходя дом и направляясь прямо ко мне. Увидев меня, женщина резко останавливается. Ее глаза следуют от меня к стене и дальше к обрыву.

— Стена была построена вместе с поместьем Торнов, — говорит она. — Это делает ее старой. Очень старой.

Я киваю.

— Надо быть полным идиотом, чтобы сидеть там.

Ее глаза сузились.

— Как чудесно, что твои шорты не промокли от сидения на мокрой траве.

— Это просто чудо.