Остров сокровищ

— Мудрость с неба — отвратительно. Когда люди хотят не собственным умом дойти, не трудом душевным, а получить все на блюдечке. Бац пером по башке — и капля мудрости внедрилась. Еще бац — вторая прибавилась. Здорово.

Я невольно улыбнулся.

— Смешного мало, — заявил бывший навигатор. — Подумай сам. Доктор Ливси, глава целой клиники — ему же в голову не пришло положить такого Осененного на обследование и посмотреть, что происходит после контакта с перьями. Какие зоны в мозгу заторможены? Почему человек не склонен к творчеству? Почему он глуп и зануден? Да еще эта тупая вера в сказки: Птицы нас делают счастливыми, Птицы лечат от болезней…

— Сказки, — согласился я. — Но ведь не зря говорят, что после Осенения люди становятся немножко сенсами.

— Сенсами? Где ты их видел?

— Перед вами сижу.

— Неужто? Твоя хваленая интуиция — где она? Трижды Осененный хватает в лесу бешеную Птицу и тащит с собой. Она излучает — аж карты светятся, как после ядерного взрыва. Представить страшно, что она могла с тобой сделать.

— Карты и у мистера Смоллета в руках светились, — напомнил я, размышляя. — Птицы и risky fellows — нечто родственное?

— Не приведи господь. Коли у вас на Энглеланде с неба сыплется RF… — Бывший навигатор примолк, ненадолго задумался. — Или я смешиваю разные вещи? Птицы и экстрасенсорные способности — сами по себе, а ваша энглеландская тупость — сама по себе? Провинциальная жизнь, сытая вялость… Джим, ты правда сенс? Что ты умеешь?

Я не устоял перед желанием его уесть.

— Во-первых, могу вызывать галлюцинации. Во-вторых, распознаю чужую ложь, как мистер Смоллет.

Сильвер неловко поерзал.

— Вы мне солгали, — объявил я. — Вы здесь не только ради Птиц.

Он дернулся, словно я ляпнул нечто убийственное, затем вымученно улыбнулся:

— Ты крайне проницателен. Еще что-нибудь?

— Джон, — признался я честно, — я не встречал на Энглеланде ни единого сенса. Но и слухи не на пустом месте родились. Когда я в первый раз стал Осененным и собирал перья, я их ощущал, как… ну… генератор эмоций, что ли. Страх смерти, боль умирающих птенцов и отчаяние взрослых Птиц. Я хорошо это помню. И я не придумал — я почувствовал.

Бывший навигатор заинтересованно подался ко мне.

— А другие что чувствуют?

— Не знаю. Лайна не Осененная, а ее подружек теребить глупо. Наврут с три короба — и все дела.

Сильвер задумчиво покусал согнутый палец.

— Галлюцинации, да. И лисовин чуть не убил мистера Эрроу… Тоже экстрасенс, назовем его так. Но почему только вы двое? А слухи про сенсов упорно живут. Значит, в них что-то есть?

— Конечно. Я же говорил: в день, когда становишься Осененным…

— Стоп, — Сильвер подскочил. — Через Осенение проходят все. Допустим, это дает всплеск экстрасенсорных способностей. А что потом?

— Способности засыпают, — предположил я. — И пробуждаются только рядом с risky fellows. Пока вас не было, нас с Томом в сенсы никто не зачислял.

— Все зло в RF, — пробормотал бывший навигатор с таким видом, словно сам в это верил. — Нет, — помотал он головой. — Не может быть, что в одних risky fellows дело. Чем вы с лисовином отличаетесь от прочих энглеландцев?

Я добросовестно пытался что-нибудь придумать. Сильвер терпеливо ждал. Наконец я выдал единственное, что пришло на ум:

— На Энглеланде бережно хранят перья, которыми осенялись. А я не держу ни одного. Из-за этих перьев погиб мой отец. И Том не хранит, потому что свою домашнюю Птицу сгубил. По собственной дури.

Бывший навигатор принял это всерьез.

— Да, я видел: на перья народ чуть не молится. Может, долго хранимые перья сами же все и гасят? И экстрасенсорику, и тягу к творчеству, и обычный ум? Хоть бы этих Птиц кто изучил! Ну отчего даже мысли такой не возникло? Как по-твоему?

— По-моему, RF-крыс тоже никто не изучает… — Я осекся. К Сильверу вот-вот пожалуют новые крысы, а мы рассуждаем бог весть о чем. — Джон, я могу для вас что-нибудь сделать?

— Подумай обо всем хорошенько. Птицы…

— К черту Птиц. Вы говорили, мы с вами можем командовать «Испаньолой». Можем?

— Один миг.

— Можем создать иллюзию, что вы ни в чем не виноваты?

— Нет.

— Почему?

Сильвер поднялся с дивана, прошелся по кают-компании, потрогал зеленый светильник на столике, где не так давно бегал кругами поюн, приговаривая: «Александр хороший. Умница Александр».

— Александр хороший. Умница Александр, — с печальной усмешкой пробормотал бывший навигатор. — Джим, вина бывает разная. Корабль может прицепиться к ерунде и раздуть ее непомерно; он создает иллюзию виновности. Есть способы самовнушения и есть первый помощник, который работает с людьми и помогает избавляться от таких иллюзий. Мистер Эрроу неплохо справляется… Но если виноват по-настоящему — деваться некуда. Этот коготь цепляет и держит крепко.

Мэй-дэй! В чем таком он может быть виновен? Убил ребенка? Истязал жену?

— Не предавай тех, кто тебя любит, — тихо сказал Сильвер. — За это расплачиваются жизнью. Иногда.

Глава 5

— Спокойно. Всем оставаться на своих местах, — объявил бывший навигатор, заводя в салон тележку на антигравах.