Остров страсти

- Паршиво, - вяло ответил он. - Какой сегодня день?

- Среда, двадцать второе июня. Ты был без сознания шесть

дней.

- Что случилось? - спросил он и, не дожидаясь ее ответа, наморщил переносицу, пытаясь припомнить. Внезапно его гневный взгляд остановился на Кэти. - Дурочка, ты разве не знала, что идешь на верную гибель? Блондинок вроде тебя продают в местных борделях за сумасшедшие деньги. Если бы ты туда угодила, то провела бы там всю свою жизнь. Господи, почему ты убежала именно в Кадисе?! Почему во всем Кадисе тебя занесло именно в "Красную собаку"? Это же притон, в котором собираются беглые каторжники со всего побережья! Я не мог в это поверить, когда увидел твою идиотскую простыню, и пришел туда по твоим следам! Боже, когда я услышал, как смеются эти ублюдки, я подумал, что все уже кончено!

Его возбуждение нарастало. Кэти поймала его руку, пытаясь успокоить его, пока он не причинил себе какого-нибудь вреда. Джон перехватил девичье запястье своими длинными пальцами и сжал его с удивительной для больного силой.

- Ты не должна снова удрать, слышишь? - яростно произнес он. - Я тебя не отпущу! Я тебя запру! Я...

- Не надо, Джон, - тихо сказала Кэти, даже не пытаясь вырвать свою руку. - Обещаю, что не убегу от тебя. Я останусь, пока ты сам не захочешь меня отпустить. А теперь успокойся и лежи смирно. Ты был очень болен. Не хочешь ли овсяной каши или воды?

Джон пристально впился в нее глазами, и, казалось, лицо Кэти развеяло его сомнения. Разжав пальцы, он освободил ее кисть и откинулся на подушки.

- Каша! - недовольно фыркнул он. - Если ты всю неделю кормила меня овсянкой, то нечего удивляться, что я слаб, как младенец. Я хочу бифштекс и бутылку кларета!

- Ни за что, пока не разрешит доктор, - твердо заявила Кэти с улыбкой, тронувшей уголки ее губ. - Сегодня ты будешь есть только овсянку. Вот увидишь, тебе понравится.

Джон начал было возражать, но, встретив ее озорной взгляд, сам рассмеялся.

- Ладно, похоже, что я у тебя в руках, киска. Корми меня кашей, но учти, что я отомщу.

Кэти игриво показала ему язык и, вскочив с койки, поспешила к двери, чтобы позвать Петершэма. Запыхавшийся слуга явился стремглав, и она улыбнулась ему.

- Капитан наконец-то пришел в себя и очень голоден. Принеси ему поесть, Петершэм, как обычно, овсянки.

- Слава Богу! - воскликнул Петершэм, устремляясь на камбуз за капитанским обедом.

- Что, беспокоился обо мне, старый хрыч? - подмигнул Джон, когда Кэти снова уселась у него в ногах на койку.

- Все беспокоились.

- Все? Даже ты? - вопрос прозвучал небрежно. Его длинные ресницы нависли над серыми глазами.

- Даже я, - честно ответила Кэти. "Особенно я", - могла бы она добавить, но промолчала.

Тогда он схватил ее руку и поднес ее к своим едва дрогнувшим губам. Их обоих словно ударило электрическим током. Неестественно засмеявшись, Кэти отдернула свою ладошку.

- Хватит заниматься глупостями! Тебе нельзя волноваться. У тебя была сильная лихорадка и...

- Я не могу не волноваться, когда смотрю на тебя, - сказал он вполголоса, вновь завладев ее рукой. У Кэти учащенно забилось сердце, но она не поддалась захлестнувшей ее теплой волне. Вместо этого она поднялась на ноги и проворно скользнула к двери.

- Куда Петершэм запропастился? - громко спросила она и, спохватившись, мысленно распекла себя за то, что одним пустым вопросом выдала свою крайнюю растерянность.

- Кэти... - начал Джон, внезапно умолкнув, когда на пороге каюты появился Петершэм с дымящейся кастрюлей в руках. Позади него стоял Гарри. Кэти взяла из рук Петершэма кастрюлю и поставила ее на столик около койки. Оба мужчины приблизились к ложу больного. Джон слабо усмехнулся.

- Не хочется вас разочаровывать, джентльмены, но я еще жив.

- Слава Богу! - нервно произнес Петершэм.

- Хорошо, что ты снова с нами, кэп. - Гарри энергично сжал его руку и тряс ее до тех пор, пока не вмешалась Кэти.

- Гарри, - предупредила она, - умерь свой пыл, чтобы опять не открылось кровотечение.

- Прошу прощения, - сказал Гарри, резко выпустив руку Джона, словно она обожгла его кожу. Джон слегка сузил глаза, как бы оценивая внезапно возникшую фамильярность между девушкой и своим помощником, но вслух ничего не сказал.

- Как вы себя чувствуете, мастер Джон? - спросил Петершэм.

- Буду жить, - проворчал Джон.

- Он еще очень слаб, - вставила Кэти. - Ему нужно съесть эту кашу, а потом поспать. Вы, пожалуйста, нас извините...

- Конечно, - уловив намек, Гарри и Петершэм еще раз пожали капитану руку и ушли.

- Какая ты стала хозяйка, - пробормотал Джон, когда они снова остались одни. Он задумчиво разглядывал Кэти, которая тщательно перемешивала кашу длинной ложкой. Воспользовавшись ее занятостью, он попробовал приподняться, но тут же с громким стоном рухнул обратно.

- О Боже, нога!

- Тебе нельзя двигаться, - напустилась на него Кэти. - Если у тебя снова начнется кровотечение, за твою жизнь нельзя будет поручиться.

- А как же я буду есть? - задал он встречный вопрос, раздраженный собственной беспомощностью.

- Так же, как ты ел до сих пор. Вот так.