Остров Тайна

Владимир понимал, что Прасковья узнала или догадалась о его свидании с Авдотьей. Он всячески старался заново построить размытую переправу между двумя берегами, помириться с ней, но подруга оставалась непреклонна. Окружающие наблюдали. В узком, тесном кругу любой поступок или сказанное слово видны и слышны, как комары на ладони. Никто не мог догадаться, по какой причине возникла размолвка. На вопросы подруг Прасковья не отвечала. На намеки товарищей Владимир опускал голову.

Со времени первой встречи Володьки и Авдотьи прошла неделя. За ней, через два дня, была еще одна. Выискав причину, отпросившись у Ивана Ерофеева на два часа, Володька убежал с лежневки на встречу с любовницей. Авдотья, как говорила, пришла в назначенный час на старое место, принесла с собой большой кусок сала, палку колбасы, две банки тушенки, котелок сухарей.

Парень почувствовал, что его покупают, ощутил себя униженным властной женщиной. Как бы то ни было, встреча состоялась. Авдотья осталась в очередной раз довольна, назначила новую встречу через день, пока не выпал большой снег. Володька вернулся к своим с осевшей в глубине души паутиной. Однако сложнее всего было объяснить появление продуктов.

Выложив на общий стол содержимое подарка Авдотьи, Володька молча ушел на лежневку, оставив в удивлении всех, кто в это время находился в поселке. Вечером родители и товарищи расспрашивали парня, но он невнятно ответил, что еду нашел на дороге, вероятно, кто-то потерял из охранников. Ему никто не поверил, но больше и не спрашивал. Сало, сухари и колбасу поделили между голодным детьми. Когда Володька наедине предложил Прасковье кусок отломленной колбасы, девушка, бросив на изменника презренный взгляд, забросила угощение далеко в болото:

– Пусть ее жрет твоя разлюбезная, толстозадая Авдотьюшка!..

И убежала со слезами на глазах в лес, оставив парня с собственными мыслями.

Он понял, что Прасковья догадывается об источнике появлении продуктов, запоздало покаялся и поклялся больше не ходить на свидания. В назначенный день он не изменил своему решению.

Не дождавшись любовника под кедром, Авдотья прибежала на остров сама. Растрепанная, злая, словно извивающаяся гадюка, у которой отрубили хвост. Вмиг переменившись лицом и характером, «святая благодетельница» заглянула в избы, бегло осмотрела состояние больных детей, условия жизни жителей. В конце заполошная бабенка выкрикнула тогда не понятную никому страшную угрозу:

– Не хотел по-хорошему, будет всем плохо!

Испугав своим внезапным появлением жителей, Авдотья быстро удалилась в сторону Ломоватской заставы. Володька в тот час был вместе со всеми на лежневке, узнал о происшествии только вечером. Услышав от товарищей, что жена начальника заставы сошла с ума, он старался сохранить невозмутимый вид, полагая, что никто ни о чём не догадается. Но ошибся. Отец Никифор Иванович позвал его в избу, выгнал на улицу всех и произвел с ним надлежащий разговор. Веским аргументом в исходе воспитательного процесса послужило обыкновенное полено у печки, которым отец Никифор несколько раз протянул сына по хребту.

– За что, тятя? – не имея права противостоять отцу, уклоняясь от ударов, стараясь не напугать родных за стеной, шептал Володька.

– Вот те! Вот!.. – с силой прикладывая полено к его ребрам, шумно пыхтел взбешенный батя. – Ты что, сучий кот, нас всех под монастырь подвести хочешь?! С бабой командира заставы зашухарился?! Я т-те… мерин-переросток, мозги-то вправлю!.. Я т-тя научу думать! Ишь ты, на голодную требуху кровь заиграла?! А ну, как сегодня в ночь Коробейников прибудет с караулом, да расстреляют половину ни за что?..

Неизвестно сколько бы еще продолжалась экзекуция, если бы не вошел Степан. Увидев избиение младшего брата, он предстал перед отцом, получив смачный удар поленом по шее.

В общем, все кончилось благополучно. Никифор Иванович предупредил младшего сына от необдуманных поступков. Степан отделался легким ушибом.

Володька задумался:

– А ведь прав отец! Здесь не деревенские посиделки за баней у речки, где парни делят девчат только кулаками. Тут можно и пулю между глаз схлопотать!..

Кажется, «урок» отца сыну никто не заметил. Лишь только Прасковья, смерив Володьку насмешливым взглядом, едва слышно обронила:

– Что, милый, болят ребрышки после полена?!

Горит на берегу островка большой костер. Девчата пестрыми птичками сгрудились около жаркого пламени, смотрят на парней. Те неторопливо шагают по хлипкому мостику к ним.

Пришли. Девушки посторонились, уступили место рядом, встали напротив друг друга: девчата с одной стороны костра, парни с другой. Шутник и балагур Гоша Подгорный не упустил момента высказать очередную шутку:

– Ой ли, девоньки, не изменяли ли вы нам, пока мы бревно по болоту тащили?!

– С кем это? – в тон ему лукавят девушки.

– Дык… с пнями да корягами! – нашелся тот.

– Кому это изменять-то? Тебе, что ли?! – томно вскинула пушистые брови Вера Ерофеева.

– А хоть и мне! – нарочито распахивая на груди телогрейку, топчется глухарем Гоша. – Посмотрите, какой я молодец-красавец!