Остров выживших

— Слушайте, я тут убрался на кухне, и взамен мне обещали пиво за счет заведения. Будете пить?

— Обязательно, но в другой раз, — отрезал Хоффман. — И я не забуду об этом, Сантьяго. А сейчас мне пора идти готовить ковер из розовых лепестков, скоро приедет Председатель, черт бы его драл! — Он поднялся, взял свою фуражку. — Однако прежде я хочу поговорить с вами, Матаки.

Дом забрал пивные кружки с деревянного щита на козлах и попытался сообразить, что происходит. Когда он вернулся к столу, Маркус и Берни сидели с мрачным видом.

Она подняла свою кружку:

— За Непобедимых!

Дом последовал ее примеру.

— Думаешь, они когда-нибудь восстановят прежние полки?

— Восстановят или нет, но я всегда буду принадлежать к Двадцать шестому КТП; только так, и никак иначе.

Маркус какое-то время рассматривал свое пиво, не вступая в сентиментальную беседу. Однако несколько секунд спустя он поднял кружку, преувеличенно медленно поднес ее к губам и сделал глоток.

— Мы нашли третьего насильника, — произнес он.

Дом домыслил остальное. Хоффман злился потому, что ему предстояло улаживать последствия поступка Берни.

— Среди этих гадов в деревне, да?

— Их осталось немного.

Дом подождал, но объяснений не последовало.

— Вы собираетесь мне что-нибудь рассказать?

— Мы тут обсуждали, что произойдет, если я отрежу ему яйца и заставлю его сожрать их. Вызовет ли это гибель человеческой цивилизации, — бросила Берни. — Правда, Маркус?

Дом не понял, что это значит.

— Так в чем проблема? — Парень совершил преступление, которое в Хасинто каралось смертной казнью, и Берни могла свидетельствовать против него. Возможно, она не хотела суда. Казалось, вся эта история скорее смущает ее, чем травмирует. — Берите его за задницу. Да пропади он пропадом, неужели нам нужен этот суд?

Маркус нахмурился еще сильнее:

— Давай обсудим это потом.

— После всего, что с тобой произошло, ты еще веришь в правосудие! — воскликнул Дом. Маркус оставался Маркусом Фениксом: сплошные «не будем об этом говорить» и тяжелое молчание. — Смертный приговор! Ты что, забыл?

— Я был виновен, — ответил Маркус.

Дом хотел было продолжать, но заметил, что Берни ерзает на стуле. Он не хотел причинять ей еще большую боль. Прошлое не скоро замолчит и отпустит их — всех троих.

— Хочешь поговорить о нежной жареной баранине? — спросила она. — Сегодня мы подружились с одним фермером.

Пища была хорошей нейтральной темой для разговора. Обсуждение еды никого не могло обидеть или расстроить. Дом уже забыл, когда в последний раз ел баранину, и они как раз спорили о том, как правильно готовить бифштекс, когда открылась дверь, и все присутствующие обернулись.

Вошел Диззи Уоллин со своими дочерьми, и Дом механически, не думая об этом, кивнул ему. Маркус и Берни сделали то же самое.

— Ну что, здорово-то как, — заговорил Диззи, ведя девочек к столу. — Не помню, когда в последний раз я видел мирное местечко.

Диззи не страдал чистоплотностью — обычно от него несло потом и перегаром, — но сегодня он расстарался: причесал бороду и вычистил шляпу, которую носил вместо форменной фуражки. Дом подумал: интересно, как долго он продержится? Казалось, воссоединение с детьми сделало из него нового человека, но от него по-прежнему исходил явственный запах, характерный для алкоголика, который не могло истребить никакое мыло. И никакая броня не могла сделать его похожим на военного.

Маркус оглядел Диззи и кивнул.

— Значит, ты в авангарде?

— Прилетел специально, чтобы завести старье на местной верфи, — ответил Диззи. — У меня есть волшебная палочка. Бетти будет ревновать.

Именем «Бетти» он называл свой потрепанный бур.

— Она поймет, — возразил Дом. — По механизму в каждом порту, да?

Берни придвинула к столу еще два стула, чтобы девочки — Тереза и Маралин — могли сесть. Они были близнецами, им было самое большее по шестнадцать лет, и они озирались с бессмысленным, испуганным выражением, характерным для детей, постоянно переезжающих с места на место и не знающих, что такое безопасность. Дом представил себе жизнь, которую они вели в хижинах бродяг до того, как их отца призвали в армию. Он только сейчас понял, как сильно они голодали — настолько сильно, что Диззи даже решил пойти в солдаты, чтобы обеспечить им еду. Они выглядели как хорошие дети — чистые, опрятные, длинные рыжие волосы были собраны в «хвосты». Теперь, по крайней мере, они смогут начать новую жизнь.

— Я принесу тебе пиво, — сказал Дом. — И сок для твоих дам.

Эллен, женщина, распоряжавшаяся в баре, которая только что радостно и ласково улыбалась Дому, опустила голову, явно охваченная раздражением и смущением одновременно.

— Еще пиво, пожалуйста, — попросил Дом. — И у вас есть что-нибудь безалкогольное?

— Их нельзя сюда приводить, Дом.

Он решил, что она имеет в виду девочек. Конечно, они были еще слишком малы, чтобы сидеть в барах Хасинто, но он решил, что местные не придерживаются строгих правил.

— Извините, я забыл о возрасте.

— Не в этом дело. Вы знаете наши правила насчет таких, как они.

— Каких это «таких»? — Горло ему словно сжала ледяная рука. — Солдат?