Остров забвения

Ее невестка говорила, что это плохо повлияет на ее здоровье и сведет с ума, если она не разорвет столь тесную связь с Мэрион. Но она не могла просто бросить ее. Она хотела помочь. Если бы Бренда могла дать ей что-нибудь для успокоения ее души, она бы это сделала. Но она не могла. Оставалось только слушать. Она старалась делать между их встречами более долгие перерывы, ссылаясь на какие-то важные встречи или семейные мероприятия или жалуясь на необходимость задержаться на работе, так что прошло уже две недели с их последнего совместного ужина. Совесть не позволяла ей тянуть дольше.

И это должно было быть ужасно. Бренда представляла себе это много раз — что значит оказаться на месте Мэрион. Никто не имел права критиковать ее за то, что она зацикливается, что каждое утро после пробуждения в ее голове возникает одна и та же мысль. Просто это было изматывающе для всех окружающих.

Мэрион, как всегда, ждала ее и уже заказала пару бокалов шабли. В это время было тихо — только за парой столов сидели посетители. Пару минут она потратила на то, чтобы снять куртку, пристроить сумку у своих ног, пробежаться по меню, поднять бокал вместе с Мэрион и выпить, потому что ей надо было выдохнуть и потому что она хотела хоть немного оттянуть тот момент, когда они пустятся в обсуждение все той же темы. Старой темы. Мэрион выглядела очень возбужденно, как будто первая фраза уже сформировалась в ее мозгу и она не могла выдохнуть от неуемного желания поскорее ее произнести. Это не особо давало расслабиться.

Чтобы выкроить себе еще пять минут, Бренда начала рассказывать собственную историю — не очень интересную, о происшествии на работе, когда Лорен поскользнулась и упала на крутой лестнице, а потом растянулась внизу и лежала там несколько минут, как мешок, пока все носились вокруг, а мистер Додсуорт, который провожал клиента, не мог понять, что ему делать — идти дальше, или вернуться, или подбежать к Лорен, и…

— А потом она встала и рассмеялась, и она даже не вывихнула лодыжку! Будет носить эти дурацкие туфли на танкетке. Тебе видно доску с закусками, Мэрион? У меня отсюда все немного расплывается.

Она пыталась сделать так, чтобы тема Кимберли не всплывала как можно дольше, так что после вопросов по поводу меню она переключилась на вчерашний выпуск «МастерШефа» и обсуждение героя, которого выгнали первым, хотя он вообще не должен был уходить, никогда.

Таким образом они двигались дальше, пока перед ними не поставили их копченую макрель и деревенский паштет.

— Прошло всего пять лет, — сказала Мэрион, — когда я снова пришла в участок.

Годовщина со дня исчезновения Кимберли. Хотя понятно, что помнит об этом только она. Бренда, очевидно, не помнила. Когда она произносила эти слова, Мэрион заметила взгляд, промелькнувший на лице подруги. Какой? Усталый? «Ну вот, опять»? Смущенный? Она не знала, и ей было все равно.

— Пять лет, — снова сказала она. Бренда посмотрела в свою тарелку. —  Это не просто день, не просто дата. Это гораздо большее. Это словно толчок в спину, понимаешь? Я не могу просто так это отпустить. Я должна пилить их, пилить и пилить, пока они не начнут заново, Бренда. На днях я прочла об одном убийстве на Севере, которое раскрыли спустя сорок два года. СОРОК ДВА! Мужчина, который сделал это, давно умер, но они продолжали, пока не связали убийство с ним. Ну, а это всего пять лет. Что такое пять лет? Почему они положили это дело на полку и закрыли?

Глаза Бренды не отрывались от тарелки.

— Я решила увидеться с ним.

— Увидеться с кем?

— Я не могу произносить его имя. Ты знаешь, кого я имею в виду.

Бренда положила свой нож.

— Если это тот, о ком я думаю, то ты не можешь, Мэрион. Просто не можешь.

— Еще как могу. Я знаю, в какой он тюрьме.

— Нет, не в этом дело.

— Он убил мою дочь. Мы это знаем.

— Ну…

— Я думала, ты моя подруга. Я думала, ты на моей стороне.

— Так и есть. Но речь о другом. Слушай, да, полиция думает, что он убил Кимберли, и скорее всего, он это сделал, но улик у них нет. Это факт, Мэрион, и ты не можешь его отрицать. Существует вероятность, если тебе так спокойнее, но не существует улик. К тому же, какая от этого будет польза, по твоему мнению, если ты придешь и столкнешься с ним? Чего ты рассчитываешь добиться?

— Заставить его признаться.

— Он никогда этого не сделает. Не сделал и не сделает.

— Я могу заставить его.

Бренда протянула ладонь и коснулась руки Мэрион, которая держала вилку и дрожала, так что та не могла ни положить ее, ни использовать.

— Нет, — сказала она. — Выброси это из головы. Это сожрет тебя изнутри, а тебе это не нужно.

— Мне не нужно было, чтобы мою дочь убивали, и мне не нужно было, чтобы ему все сошло с рук.

— Я бы это так не назвала. Он останется в тюрьме до конца жизни.

— Только не за Кимберли.

— Я не понимаю, что это изменит. Если он признается завтра, то что это изменит? Это не…

Глаза Мэрион наполнились слезами, но это были злые слезы, и говорила она со злостью, страшной злостью, которой было пропитано каждое ее слово, хоть она и говорила тихо.