Остров забвения

Это была самая длинная речь, какую Саймон когда-либо слышал от этого мужчины.

А теперь он собирался снова потрясти Йена.

— А вот это ты должен будешь держать при себе.

Йен мгновенно перестал делать то, чем он занимался, посмотрел на него через стойку, и в его взгляде появилось нечто, что Серрэйлер не мог интерпретировать… вызов, недовольство? Но с чего?

Снова поднялся ветер и начал кидаться на стену здания: восточный ветер, который будет все яростней и яростней и не успокоится, может быть, еще неделю или больше. Они оба прислушивались к нему. Но Йен смотрел в его лицо.

В четырех словах Саймон ему все рассказал.

Двадцать шесть

— Я бы хотела поговорить со старшим констеблем, пожалуйста.

— Я переведу вас.

Интересно, они поняли, что это она? Может, у них был какой-то специальный полицейский способ посмотреть номер, хотя она уже научилась делать так, чтобы ее телефон не определялся? Просто прошло меньше секунды, прежде чем ей ответили:

— Извините, линия занята, не могли бы вы перезвонить позже?

— Нет, я подожду.

— Это может быть долго, сегодня они очень заняты.

— Я не против. У меня нет более важных занятий. На самом деле, для меня вообще ничего важнее нет.

По кругу пошел уже знакомый джингл. Не нормальная музыка, а дурацкий джингл. Потом записанный голос, благодарящий ее за ожидание, а позже сообщающий, сколько дорожных аварий в этом году произошло из-за пьяных водителей, потом снова джингл, а потом объяснение, что не стоит набирать номер 999, если ее звонок в экстренную службу не связан с действительно экстренной ситуацией, а вместо этого можно позвонить…

— Боюсь, линия все еще занята. Вы хотите продолжить ожидание?

Она прождала двадцать минут, прежде чем с ней поговорила секретарша, и, конечно же, мистера Брайта не было в офисе целый день, и она может передать сообщение, хотя понятия не имеет, когда он вернется, так что, возможно, кто-нибудь другой…

Она положила трубку и ровно в этот момент что-то случилось. Вместо того чтобы погрузиться в чувство глубокого разочарования от того, что ее снова отбрили, которое накатывало на нее обычно, Мэрион почувствовала, как внутри нее вырастают новые силы и новая решимость. Вместе с совершенно новой идеей. Почему ей раньше не приходило в голову, что она может и должна это сделать, было непонятно. Но она не собиралась тратить время на рассуждения. Это не имело значения. Эта идея возникла, словно вспышка блестящего света, и она должна была ее воплотить.

— Отдел новостей.

— О… Я не уверена, что правильно попала… Я хочу поговорить с кем-нибудь, кто сможет приехать и выслушать меня. У меня есть… ну, я полагаю, история, но только, наверное, не новости. Ну, не новые новости, если вы понимаете, о чем я.

— Понятно. Может, если вы коротко расскажете мне, о чем речь, я либо продолжу беседу с вами, либо переведу на нужного человека? С кем я разговариваю?

— Миссис Стилл… Мэрион Стилл… мать Кимберли Стилл. — Пауза. Но почему она должна ее знать?

А затем:

— Кимберли Стилл… Прошу прощения, я не знаю, как более корректно это сформулировать… Это та Кимберли Стилл, которая пропала и, вероятно, была убита?

Ее звали Доркас Брюэр, и она была дома у Мэрион на Маунтфилд-авеню уже через час. Мэрион сделала чай и поставила на стол свежий имбирный пирог, который купила в новой пекарне накануне.

— Это очень хорошо, что вы приехали так быстро. Я этого не ожидала.

— Вы казались очень встревоженной.

Она была невероятно высокой молодой женщиной с очень короткими волосами, выкрашенными в розовый цвет. Но сделано было хорошо, подумала Мэрион. Ей шло. Это не выглядело пошло, как она всегда думала о волосах яркого цвета, это выглядело модно. На ней было оранжевое пальто. Оранжевое с розовым? Но это тоже смотрелось хорошо.

У нее не было блокнота, а только мобильный телефон, на который записывался их разговор, и с самого начала Мэрион поняла, что он ей мешает. Она постоянно посматривала на него, думала, как звучит ее голос, не сказала ли она сейчас что-то не то. Но девушка была очень спокойна и дружелюбна и при этом не слишком настойчива, она выпила две чашки чая с сахаром и съела кусок пирога, а потом взяла себе еще один. Так было гораздо лучше. Такая девушка, как она, могла бы попросить черный кофе и взглянуть на пирог с отвращением.

— Просто поговорите со мной, — сказала она, откинувшись в кресле.

— Сегодня утром я позвонила старшему констеблю — мистеру Брайту, я не знаю, вы знакомы с ним? Он однажды со мной встретился, и, полагаю, я должна быть благодарна и за это. Он очень занятой человек, я понимаю, и он еще даже не работал, когда Кимберли… да, он встретился со мной и сказал, что рассмотрит дело заново.

Мэрион налила себе еще чашку чая и выпила половину, прежде чем продолжить. Журналистка просто с улыбкой ждала, не подгоняя ее, не задавая бесконечных вопросов. Это успокаивало. Это помогало.