Остров забвения

— Кирону он не нравится, и ему не нравится, что он здесь, отчасти потому что он воспринимает его как преступника, который смог формально избежать наказания, но по-прежнему виновен.

— Кирон прав.

— Я знаю. Но он приводит слишком шаткий аргумент против того, чтобы отец находился в этом доме.

— И какой же?

— Это может отразиться на репутации офиса старшего констебля.

— Полная хрень!

— В общем, да.

— Кэтрин… где ты? Я не могу найти свои очки.

Через пару часов Кэт подбросила Саймона до его квартиры после похода в супермаркет. Он включил отопление, выбросил девяносто процентов почты, в основном ненужные каталоги и проспекты, загрузил стиральную машину, поправил жалюзи в тех местах, где они провисли, выбросил пару ботинок, которые отслужили свое и теперь были готовы отправиться на помойку.

В итоге, когда он уже не смог найти, чем себя занять, он снова проверил телефон. Тарансуэй был далеко. Но все еще близко. Слишком близко.

Сообщение.

«Йен пропал. Можешь перезвонить мне? К.».

Он проигнорировал его, как и еще одно голосовое сообщение.

Саймон встал и подошел к окну. День был серый, слегка туманный. Могучее здание собора возвышалось справа от него, дома в квартале казались совсем маленькими — ряды милых кукольных домиков с ровно высаженными между ними деревьями и аккуратно подстриженными лужайками с обеих сторон. Он посмотрел вниз. А перед его глазами стояла барная стойка в пустом и тихом пабе, а за ней Йен, опрокидывающий свой виски с искаженным страдальческим лицом. Йен.

Он должен сейчас же позвонить Кирсти и выяснить, не случилось ли еще чего-нибудь, даже если Йен уже вернулся, а все просто перепугались и не более того, хотя он только ушел прогуляться, чтобы проветрить голову.

Если он не вернулся, значит, он сел на вечерний паром и пошел в полицию. Саймон дал ему шанс, а потом уехал, ничего никому не сказав. Йен доверился ему. Он знал, что это правильный поступок. Он убил Сэнди Мердок. И об этом знал только Саймон.

Если бы он не был задействован в этом деле лично, он перезвонил бы Кирсти сразу же, выяснил, что происходит, и сделал, сказал бы все, что от него требуется. Но он был задействован. Он был главным офицером расследования, назначенным полицией Шотландии, и продолжал его, даже когда передал дело. Насколько он знал, это считалось нарушением, но не смертельным, к тому же кто мог об этом узнать? Однако потом, когда у него только появились подозрения насчет Йена, и уж тем более после разговора с ним было совершенно понятно, что он не имеет права утаивать какие-либо факты, касающиеся Сэнди Мердок. За то, что он предупредил Йена, за то, что не передал информацию, за то, что покинул остров, никого не известив о произошедшем, — за что угодно из этого он мог получить дисциплинарное взыскание или даже быть уволен из полиции. По крайней мере, он думал, что мог. Полиция Шотландии была отдельной структурой, независимой от полиции Великобритании, и он был вне ее юрисдикции; с другой стороны, он оказался в ней, когда его назначили ответственным после исчезновения Сэнди и обнаружения ее тела.

С моральной точки зрения Серрэйлер не чувствовал себя виноватым из-за того, как поступил с Йеном, и он никогда особо не углублялся в формальности.

Он мог бы проигнорировать сообщение Кирсти. Ничего не случится, это ни на что не повлияет и не повлечет за собой никаких последствий, помимо возможности пошатнуть их и так сомнительную дружбу.

Но он участвовал в расследовании, и на нем лежала ответственность за чистосердечное признание Йена. Меньшее, что он мог сделать, — это следить за событиями. Раньше он не задумался бы ни на минуту, но он понял, что изменился — и кто знает, временно ли это?

Когда его телефон зазвонил в очередной раз, он даже не взглянул на него. Он совершил пробежку по набережной и вернулся через пекарню, где выпил два черных кофе и прочитал газету, висящую на прикрепленной к стене большой палке, как в Париже. Заказал столик на вечер для них с Кэт. Пошел по магазинам, купил себе две пары черных ботинок и светло-голубой кашемировый свитер. Магазин мужской одежды был в паре домов от книжного. Было несколько новинок, которые он мысленно отметил про себя после прочтения свежих обзоров и хотел полистать, а еще у него кончались блокноты для скетчей, которые всегда продавались в этом магазине, — возможно, их откладывали специально для него. Он прекрасно осознавал, что все эти занятия — просто способы отвлечься, но, когда телефон снова завибрировал у него в кармане, он так и не решился достать его.

Дверь в книжный была открыта, но внутри не оказалось ни одного посетителя. Он сразу направился к полке «Новинки».

Когда он оказался рядом с ней, к нему подошла сотрудница, расставлявшая книги на полках.

— Я могу помочь, или вы хотите сами… — А потом она запнулась. Замолчала. Замерла. И так и застыла, со стопкой книг под мышкой.

— О.

Он забыл! И теперь так же застыл, слегка повернув к ней голову, и совсем растерялся, что с ним редко бывало, и начал путаться в словах, и весь его речевой аппарат как будто парализовало.