Островитянин

— По-варшавски, — отвечаю я. — Раскололи Искру?

— До самого конца!

Петков улыбается, и на щеках у него проступают ямочки. Если бы не щетина, то заместитель начальника отделения В запросто сошел бы за моложавого ангела, спустившегося с небес.

— Хватит, — говорит Петков, видя, что я собираюсь допить воду. — Заболеете. После ривальты врачи не рекомендуют. Слышали об обезвоживании организма?

— Так, кое-что.

— Ну что, полегче? — Платок исчезает в кармане. — Между прочим, странная погода: то снег с дождем, то дождь со снегом...

— Источник тот же? — говорю я.

— Разумеется.

— Вы преуспеваете.

Сказав это, я окончательно успокаиваюсь. «Опоздал ты, Петков...» Показания Искры уже ничего не могут изменить, поскольку  о д и н  Багрянов  з н а е т  с в я з н и к а... Багрянов. То есть я.

Тень колебания — едва заметная — проскальзывает по лицу Петкова.

— Гляньте-ка сюда, Багрянов.

Серый бумажный прямоугольник, плохо заглянцованный и словно бы выцветший, — позитив мгновенной фотографии, сделанной, судя по качеству, портативным аппаратом и в невыгодных условиях. Я всматриваюсь в него: улица, в панораме — дома; слева — вполоборота — человек. Все снято мелко, но не настолько, чтобы в человеке нельзя было признать седоусого, обладателя «Патека».

— А вот и связник, Багрянов!

— Этот? — Я качаю головой. — Чушь собачья!

Так... Выходит, седоусый арестован и, очевидно, погиб. Скорее всего под пыткой. Он начал было говорить, но дальше пароля не пошел.. Что-то помешало... Прощай, товарищ! Имя твое мне неизвестно, и все, что мне когда-то сказали про тебя, уложилось в два слова: «Надежный работник». Это была высшая аттестация, и ты оправдал ее. Больше того, даже погибнув, ты помогаешь мне, и помощь твоя неоценима — Петков представления не имеет, как много говорит фотография, которую я держу в руке. Дом, на чьем фоне ты снят, стоит на углу, рядом с особняком миллионера Бурева — у него один из лучших в Софии частных садов. Да-да, я уверен: это на улице Царя Калояна! А следовательно, тебя сфотографировали до связи со мной. В противном случае наружник постарался бы поймать в кадр и бай-Слави, и Петков сейчас предъявил бы фотографию совсем не для того, чтобы проследить мою реакцию, а как точную улику. Прощай, товарищ! И еще раз — спасибо. Ты помог мне в главном сейчас — до конца разобраться с Искрой... Прощай, друг!

Я прекращаю мысленный разговор и кладу на стол фотографию.

— Это не связник.

Марко, старательно балансируя подносом, вносит две дымящиеся чашки и все, что к ним полагается. Сахарница, поджаренные хлебцы, джем на блюдечке.

— Валяйте, Багрянов, — поощрительно говорит Петков и подает мне пример — тонким слоем намазывает джем на похрустывающий тост. — Поговорим как друзья. Без оскорблений и сведения счетов. Дело ваше дохлое, и отступать вам некуда.

— Это почему же?

— А потому, что ваши связи, ваши легенды, все, что имеет хоть малейшее касательство к Багрянову, отработано до конца. Если вы заметили, любой ваш шаг, начиная с приезда в гостиницу, был просвечен.

Я отставляю чашку и киваю.

— Мерси за сообщение. Значит, вы засекли меня в день въезда в номера, не раньше.

— Не ломайте комедию! — Петков отрывается от чашки, смотрит на меня в упор. — Можно подумать, что вы это только сейчас сообразили.

— Нет, конечно. Но вы подтвердили факт...

— А какой смысл скрывать? — говорит Петков просто. — Опыта у вас хватает, вы это доказали.

Петков надкусывает хлебец и аппетитно хрустит корочкой. Челюсти его работают равномерно, и глаза чисты.

— Три легенды, — говорит он.

— Почему три, а не сто три?

— Считать умеете? Первая — модный магазин и все к нему относящееся... Вторая...

В нашем разговоре довольно много пауз; они позволяют мне отвлекаться и, больше того, вооружиться кое-какими догадками относительно перемен, происшедших за истекший час с заместителем начальника отделения В.

— Вы остановились на легендах, — говорю я и, поколебавшись, беру сигарету из пачки Петкова. — Первую вы назвали. Вторая?

— Не торопитесь, Багрянов, — говорит Петков терпеливо. — У вас скверная привычка забегать вперед. — Он вытирает губы салфеткой и на миг прикрывает глаза. — Не так уж важно, сколько было легенд. Существеннее другое — уровень вашего профессионализма при их использовании и умение перестраиваться на ходу. Проанализировав эти и кое-какие иные компоненты, можно прийти к выводу...

— Какому? — не удерживаюсь я.

— Вы пришли не на связь с разовым заданием... Это — с, одной стороны. С другой же — Багрянов не годится на роль резидента, ибо резидент с «подмоченным» паспортом — это, извините, нонсенс! Что такое резидент? Своего рода посол. С его внедрением нет смысла спешить и уж совсем ни к чему задействовать его сразу. А связь у вас была. Да, была. На вторые сутки. На улице Царя Калояна, не так ли?

— Вы спрашиваете или утверждаете?

— Утверждаю. Я бы не показал вам фотографию, если б не был уверен. Никола Бояджиев — так звали вашего связника. Пароль: фраза о снеге и дожде, отзыв — любой набор слов со вставленным в него «туманом». Аварийный сигнал: перчатки в одной руке, Я не ошибся?

— Вам виднее.