Островок Вневременье

В процессе изучения документов нос гаишника непрерывно двигался. Я сообразил, что вовсе не документы он смотрел, а принюхивался.

– Пройдемте на пост.

Пожимаю плечами. Все встало на свои места. Обычно стационарные посты чаще всего разводили шоферов на «пьянку». Если даже не пахнет, то все равно придерутся. А дашь слабину, дернешься, скажешь, что неделю назад выпил хоть кружку кваса, – все, готовь денежки.

На посту начинается главная проверка. Аппарат прост до невозможности: неглубокая банка.

– Дыхни туда, – приказывает мент.

Дышу, хотя и с души воротит от страждущей морды. Но альтернатива предельно понятна: если крендель упрется – задолбаешься в местной больничке анализы сдавать. Весь день убьешь. А результат, если медики с гайцами местными вась-вась, наверняка будет не в твою пользу. Мент нюхает «прибор» и удовлетворенно кивает:

– Пил.

– Нет, – так же твердо отрицаю я и смотрю засранцу прямо в глаза. – Не пью. Желудок болит.

Знаю, что больных они не любят и терять время лишний раз не станут. Да и вдруг я принципиальный и историю болезни на каком-нибудь судилище подниму? Еще и вони не оберешься потом. Гаишник медлит и нехотя отдает документы.

– Куда едешь? – спрашивает с заметным раздражением.

– В Челны, – докладываю.

– Езжай, – резко махает рукой, словно бы я уже вознамерился поселиться в вагончике.

– Угу.

Киваю, иду к машине и плюхаюсь на сиденье. Как ни странно, но настроение улучшилось. Прицепившийся утром гаишник – хорошая примета. Если б не он, то обязательно что-то неприятное случилось бы. Колесо прокололось или карбюратор засорился. Лучше в теплой будке выяснить отношения, чем валандаться с домкратом на обочине или замерзшими руками в остывающем салоне выкручивать жиклер.

Выруливаю на трассу.

– Осуждаешь? – вдруг спрашивает напарник.

– Ты о чем? – не сразу вклиниваюсь я в ход его мыслей.

– Да про Лариску…

– С чего вдруг?

Я и вправду удивился: это его дела, его жизнь, его грехи. У меня своих полно.

– Да ты как-то посмотрел кисло.

– Я не про то морщился, Автолыч. Просто хотел утром сегодня в машине подрыхнуть.

– А! – он просветлел даже. – Ну извини, не понял. Так уж вышло. Я ж Наталью свою очень люблю, а бабы – это так, отдых. Кто знает, как сложится все дальше.

– Да забыли уже. Едем нормально. Кстати, кофе где попьем? В второй харчевне?

– Можно там.

Вторая харчевня – не название, а порядковый номер забегаловки. Привыкли там пить кофе, и все. А как ее зовут на самом деле – совершенно без разницы.

– А она все равно тебя хотела, – продолжил Автолыч, глядя на снежный лес за окошком. – Говорила, мол, что к тебе хочет пойти. Очень ты ей приглянулся.

– Да я как-то не расположен был, – пожимаю я плечами.

– Хорошая девка… – кивает головой Сашка и довольно жмурится, вспоминая.

– Согласен. Мне она тоже понравилась, – и прибавляю зачем-то: – Как человек понравилась.

– Она и как человек, и как женщина, и вообще…

– Тебе видней, – осторожно отвечаю я.

Пьем в харчевне кофе. Тут он нормальный, вареный, а не вездесущая жженая резина из красной железной банки. Пьем, думаем, вдыхаем утро, выдыхаем ночь… Здесь же на дорожку легально навещаем будку: клиентам разрешается. Стало легко, а значит, теперь поскачем веселее.

Ухабов не слишком много, машина идет бодро. Цивильский пост проходим без задержек. Гаишникам не до нас – они там уже фуру зацепили. С дальнобоя навара куда больше, чем с плюгавого жигуленка, будь он сто раз московским.

Серый облезлый населенный пункт наконец-то заканчивается. Нет ни капли сомнений, что от реки Цивиль город получил свое имя, ибо оно почти не связано с цивилизацией. Точнее, не должен быть связано при таком антураже. Имя «Постапокалиптическ» куда больше отражало бы суть. После увиденного не трудно понять Ларису, делавшую карьеру на трассе. Альтернатива – синячить в компании вымирающих от цирроза соседей и друзей.

Снова пошел снежок. Реденький, пушистый, почти не мешающий видеть дорогу далеко перед. Читаю названия сел. Они интересные и почему-то кажущиеся домашними, словно тапочки: Нюрши, Чирчикасы, Сине-Кинчеры… Наверное, тюркские проценты в моей кровушке порождают столь необычные ассоциации, а вот остальные нации бунтуют. Иногда они меня прям-таки подталкивают где-нибудь в этих краях установить табличку «Фермопилы».

А вот и переезд Тюрлемы. Считай, граница Чувашии и Татарстана. Закрыт, понятно дело. Вообще, редко удается пройти его без остановки, ну или же я такой везунчик. С ходу подходящий вариант не выберешь – не каждый день здесь катаюсь, чтобы собрать статистику. Но больше склоняюсь к тому, что гадости, происходящие в моей жизни, чем-то больше нравятся судьбе.