Островок Вневременье

      Люди будут оценивать не владельцев капиталов, а тех, кто умело его использовал. Денег может быть много и очень много, да только уважение на них не выйдет купить. Построй лучший в мире мост за свой счет, и люди помянут тебя добрым словом.

Потихоньку одолели эту переправу через Волгу. Дальше ждет казанский пост. Там не могут не тормознуть, такова уж традиция. Точно, машет палкой чучелко, наряженное в полушубок с автоматом поверх него. Хитрые глазки обшаривают салон. Я демонстративно отстегиваю ремень выбираюсь из машины. Протягиваю документы.

– Тэээкс, – поросячьи глазки принялись бурить меня, как победитовые сверла, но я тут же прикинулся чугунной плитой и не поддался. Гаишник внимательнейшим образом изучил документы, словно там оказался подлинник картины «Русская Венера», и прокатился колобком к задней двери.

– Откройте багажник, – буркнул достопочтенный страж.

Я послушно открыл. Вентилятор и ящики с инструментами в московской машине его удивили и, подозреваю, испортили настроение. Если два чувака волокут с собой разное неновое железо, то они – работяги. Брать с них практически нечего.

Осмотр затягивался. Точнее, в ментовской голове некоторые забытые извилины пришли в движение, и требовалось время, чтобы решить, как с нами поступить дальше. Отпускать москвичей бесплатно – грех, а драть деньги – так еще сейчас придется искать причины. За это время можно и прибыль упустить. Почувствовав, что замерзаю, я достал из салона куртку. Из кармана, как на грех, выпал мобильник.

– Тэээкс! – моментально просветлел лицом гаишник. – Документы есть на устройство?

Я извлек из кармана доверенность и синюю ламинированную писульку с печатью. Он долго изучал предъявленные бумажки, пару раз сверяя мою фамилию с той, что стояла в доверенности. Затем уставился куда-то мне в горло и сообщил:

– Возможно, это краденный телефон. Доверенность может выписать кто угодно, свидетельство тоже не похоже на настоящее. Надо проверять.

– И как вы хотите это сделать?

– Сейчас я задержу ваши права, а вы проследуете в Казань и привезете подтверждающую бумагу, что телефон не числится в списке на розыск.

Снова неприятное ощущение подключенного к карману доильного аппарата.

– Далеко же туда ехать, – говорю. – Времени много потеряем.

– Ага, – радостно соглашается гаишник. – А еще там очередь надо будет отсидеть.

– А другие способы есть?

– Найдется. За пятнашку.

– Идет.

Незаметно кладу в широкий карман его тулупа предварительно заготовленные деньги. Правда, я ожидал четвертака и потому придержал большим пальцем чирик. Это не укрылось от цепкого взгляда труженика дороги, и он коротко вздохнул по поводу упущенной прибыли. Но сделка заключена – снова крутить ту же пластинку долго и муторно. Он протянул мне документы.

– Счастливого пути!

Надо же! Соизволил!

– Спасибо! – отвечаю, хотя очень не хочу, чтоб Бог его спасал хоть когда-нибудь. Вежливость, мать ее…

Движемся по трассе. Поплевываю на бесконечные знаки «пятьдесят», ибо встречку и засаду, если таковая случится, видно здесь издалека. Всегда можно сбросить. Идем хорошо, настроение улучшилось. К тому же ветер ослабел и теперь не тащит за собой на дорогу сугробы.

В Татарстане много полей, а я люблю большие открытые пространства. Казалось бы, чего вдруг? Я ж родился в Москве. И родители мои москвичи. И дедушка с бабушкой по материнской линии родом из столицы. Даже прадед, которого я застал самым краешком осознанной памяти, и то трудился на московской фабрике токарем. Неплохо заколачивал по тем временам, как говорили родители. А вот поди ж ты – тянут в поля какие-то капли крови предков. И путешествия меня любят куда больше, чем я их, и вечно норовят утянуть в дальние края. Может, по отцовской линии цыгане где появлялись? Или все те же доли татарской крови будоражат генетическую память и просыпается во мне кочевник?

На заправке меняемся местами. Я не устал, но лучше пусть Автолыч рулит. Он ставит кассету с очередным набором долбодятлов росэстрады и пресловутого «шансона». Песни, мне кажется, не отличаются друг от друга. По крайней мере – качеством. А может, машина им сочиняет все эти стихи и мелодии? Какой-нибудь старенький бэушный списанный суперкомпьютер? Ладно хоть не Круг на этот раз. Звучащее тоже для недалеких написано, но переживать «музыку» расторгуево-газмановского розлива немного легче. Хорошо еще, что напарник всю эту галиматью слушает на малой громкости и думать мне вся эта каша не мешает. Мы выработали немало правил совместных поездок, отшлифовали и отполировали их. Например: тот, кто за рулем – выбирает музыку. Компромиссы всюду. Мы ж разные и по возрасту, и по мировоззрению, и по образованию. Если один начнет другого учить жить – не проедем и трех сотен верст вместе. Такова уж трасса. Ее уроки хоть и жестоки, но очень полезны.

Вновь выбрались на трассу. Скорость растет медленно – вверх ползем. Подъем хоть и пологий, но затяжной. Кибитка уже на третьей пыхтит, однако тащит.

– Автолыч, а ты своих предков помнишь? Не отца с матерью, а кто раньше был, подальше?