Островок Вневременье

Когда настал день отъезда, я несколько раз порывался сказать Лиле, что еще вернусь, но все же не стал. Просто погладил незаметно по руке. А она грустно так улыбнулась и шепнула: «Прощай!» – и убийственная, невыразимая тоска в глазах полыхнула. В этот миг я до печенок своих осознал, что мы видимся последний раз. Город-то наверняка увижу, а ее – нет.

Саму Игру проходим по окраине уже в плотных сумерках. Пост то ли закрыт насовсем, то ли его команда куда-то отбыла. Не важно, на самом деле. Еще одна опасная точка пройдена без потерь, и ладно. Больше шансов, что доберемся. Подумал об этом, и тут же тайком постучал по рулю костяшками пальцев, чтоб не сглазить. Зря таился. Замечаю, что напарник так же простучал три раза по двери. О том же подумал, значит. Суеверные мы, ох и суеверные! И не важно, что сидим в машине, а не перед костром в пещере, все равно верим в существование зла. Так бы в добро еще верить научиться…

От Игры дорога словно бы по привычке продолжает вихлять. Покрытие здесь не очень: то и дело попадаются глубокие выбоины – не разгонишься. Но почти у самой границы с Пермским краем асфальт вдруг выпрямляется, разглаживается, становится темнее, солиднее. Как, откуда, почему – не так уж и важно. Зато теперь можно мчаться.

Пермская трасса. Тут довольно приличный кусок без намеков на жилье. И гаишники сюда не заглядывают. Есть только пост Большая Соснова, а дальше десятками километров чистые перегоны – просто нельзя не оторваться на всю катушку. Попадаются не слишком удачные куски, но в общем и целом не слишком напрягает.

Над трассой танцует Луна. Над трассой качаются звезды. Кибитка рвется сквозь ночь, унося нас в неизвестное. Я достал телефон и посмотрел на экран. У антенны пустота, ни одного «попугая». Вот теперь все пришло в норму: связи нет, людей нет. Мы и живы, и вроде бы не так чтоб наверняка. У нас свой, выдернутый из обитаемого пространства мирок, про который никто ничего толком не знает, кроме нас. Но и мы ничего не можем про него рассказать, ибо он неведомый, иной, непонятный нам. Да и надо ли рассказывать? Есть он, и прекрасно!

Чем хороша кола, так это наличием кофеина. Я не слишком доверяю всяким этикеткам, но про кофеин не врут – железно. Стоит глотнуть этого пойла, и через пять минут ощущение легкого подъемчика. А может, сахар, кофеин и вода все вместе действуют. Зимой, в морозец пить воду надо обязательно. Сухой воздух незаметно вытягивает влагу, а без нее плохо. Голова раскалывается, и настроение портится. Кола – самое то. И вода, и питалово сахарное на фоне периодического дорожного голодания, и кофеин для обострения реакций.

Снова ускоритель сердечного ритма с палкой гуляет. Останавливает. Вылезаю из машины, но гаишник не смотрит протянутые документы и благодушно махает рукой.

– Подвезите коллегу до Очера?

– Без вопросов! – радостно соглашаюсь я.

Разгребаю место, туда впихивается молодой лейтеха.

– Добрый вечер! – поздоровался мент с напарником.

– Добрый вечер! – вежливо отвечает Автолыч.

Напарник слышал наш диалог через окно и потому спокоен как удав.

Двинулись. Потихоньку завязался разговор. Кто, куда, откуда и зачем – закончились быстро, а дальше пошло ни о чем, так, печки-лавочки. Оказалось, что его и не совсем в Очер, а у развилки выбросить надо. Там ему вроде бы рядом. Рядом так рядом, не настаиваю. Спросил его, как он ухитрился в гаевню вляпаться, ну и ожидаемо услышал про отсутствие альтернатив. И что детей надо поднимать как-то. Детей… Вроде бы моложе меня, а уже дети. Серьезный мужичок. Жаль только, что своих детей он за мой счет поднимать будет. Может, конечно, он пока еще честный, но потом система его обязательно сломает. Палки, звездочки, премии, ну и жажду власти не стоит обходить вниманием. Немаловажный фактор. Много неплохих знакомых мне людей превратились в какую-то неприемлемую субстанцию, едва ощутили в своих руках власть. Деньги, а потом власть. Или наоборот. И ведь по одним подвалам же шарахались в молодости, дули дешевейшее вино и дымили «Примой». И вот один собирает компы, растет, лицо расширяется до размеров юридического. Он еще способен общаться, но сам меня уже не замечает, пока вплотную не подхожу. А однажды привозит кренделя к офису машина с водителем и запрещает он охране пропускать к себе тех, кого просил когда-то о помощи. Осуждаю? Да ну, в самом-то деле. Сам бы таким стал, не уронись вовремя мордой об асфальт. Разбил нос, ободрал кожу, набил шишек… Ничего, встал, отряхнулся и снова зашагал от линии старта. А потом еще и еще, покуда не выбрался на свою тропку. Память о тех временах и людях по сю пору катается со мной. Не злая – правильная, предупреждающая. С ее помощью мне зачастую удается разглядеть под слоем денежно-властного компаунда того симпатичного чувака, что делился чинариком с соседом по общаге. Там он такой же остался. Дорога для всех своя. Каждый идет по ней к финишу как считает правильным. И вот этот молоденький мент в самом начале пути. Кто знает, может быть, он сумеет остаться человеком?