Острые перья

Желтоватый свет мягко струился, падая неровным бледным пятном на блестящую от воды мостовую. Мимо, вжимая голову в плечи, пронесся несчастный прохожий, мечтая быстрее попасть в теплый и сухой дом — проводив беднягу пристальным взглядом, Арен разозлился сильнее.

У него дел — вагон и маленькая тележка, но он почему-то сидел перед антикварной лавкой поздним вечером, курил, морщась от дыма, заполнившего салон, и беспрестанно думал о Наоми.

Этого ты хотела? — мысленно обратился Игараси к супруге. — Быть везде — в постели, в сердце, в мыслях?

И в шуме льющейся с небес воды ему почудился знакомый женский голос, шепчущий: все или ничего, Арен.

Стоило ему выйти наружу, как холодные капли пробрались за шиворот, неприятно щекоча шею, точно чьи-то ледяные пальцы. Арен выдохнул, плотнее запахивая пальто, и быстрым шагом пересек проезжую часть, оказавшись перед неприметной дверью со старинной позолоченной ручкой в виде головы льва.

Какая пошлость, — мелькнуло в голове.

Не рассчитывая на удачу, Игараси толкнул дверь — и та неожиданно поддалась, показывая узкий коридор, тонущий во мраке.

Он нахмурился. За антикварами — осторожными и трясущимися над своими безделушками людьми — такая беспечность не водилась. Обычно они запирали двери на сто и один замок, не брезгуя дорогой сигнализацией — кто-то даже держал оружие под рукой.

Внутри стояла густая тишина, смешанная с запахом пыли — так пахли заброшенные дома, чердаки, заваленные всякой ненужной всячиной и старое, растрескавшееся дерево. Звуки шагов Игараси были приглушенными — опустив глаза вниз, он обнаружил под ботинками толстый абиссинский ковер, на котором стоял турецкий столик, гордо демонстрирующий странного вида сервиз — белый с синими кружевными узорами, — и шпагу.

Помойка, — презрительно скривился Арен. Лавка была похожа на пристанище какого-нибудь чудика, который тащит все в дом, не задумываясь о ценности найденного.

Впрочем, Мамору как раз и был чудиком. Игараси бы назвал его словцом покрепче, но Наоми всегда вставала на защиту своего старого знакомого — их объединяла любовь к древности, благодаря которой они подружились, — и Арен привычно звал его в мыслях чудиком.

Игараси хотел окликнуть владельца лавки, но почему-то решил промолчать в последний момент. Незапертая дверь, тишина, оставленный свет в кабинете — все это настораживало. Нащупав оружие, Арен медленно двинулся вперед, на сей раз специально двигаясь бесшумно. Небольшой коридор вел в кабинет Мамору — если эта крохотная комнатушка вообще заслуживала такого звания, из приоткрытой двери на пол падала узкая полоска света.

Приблизившись, Арен заглянул внутрь. Мамору он увидел сразу — тот сидел за письменным столом спиной ко входу. Настольная лампа освещала пространство, едва справляясь, и в ее тусклом свете плечи Мамору странно двигались, а голова была чуть запрокинута назад.

Через мгновение послышался тихий стон.

Арен поморщился.

— Мамору, — гаркнул он, пнув дверь.

От неожиданности тот подскочил, едва не упал со стула, затем резко встал и снова чуть не рухнул на пыльный пол, запутавшись в спущенных штанах.

— Ты… Я, — заикаясь, пролепетал Мамору. Румянец стыда залил его лицо.

— Открыто было, — любезно пояснил Арен, прикрывая глаза. — Надень трусы обратно, мне достаточно мерзости на работе.

Красный, как рак, Мамору поспешно натянул белье с брюками. Щелкнула пряжка ремня — Арен открыл глаза, и, убедившись, что собеседник одет, оперся о дверной косяк, скрестил руки на груди.

— Все настолько плохо, что ты вынужден разглядывать по вечерам на порножурналы? — ехидно спросил Игараси, заметив на столе фотографию.

— Это… Это не то, — сбивчиво заговорил Мамору, закрывая собой лежащий на столе снимок. — Это тебя вообще не касается!

— Ну, тут ты прав, — усмехнулся Арен. — Мне безразлично, на какую порноактрису ты пускаешь слюни.

Мамору покраснел еще сильнее — даже кончики его ушей стали розовыми, — и выкрикнул:

— Это не порноактриса!

— Да хоть твоя пожилая соседка, мне все равно, — равнодушно произнес Арен. — Я пришел поговорить о Наоми.

Мамору опасливо покосился на стол за спиной, и Игараси не выдержал.

— Да что там у тебя такое? — Арен шагнул вперед, собираясь посмотреть на роковую красавицу, сумевшую соблазнить книжного червя.

Мамору взвизгнул и выставил руки вперед в защитном жесте:

— Не подходи!

Но было поздно. Наметанный взгляд выхватил шелк темных волос и алые губы, чей изгиб больно ударил в грудь — эти губы он мог узнать из тысячи других, потому что он целовал их неоднократно.

— Это моя жена? — очень тихо спросил Арен.

Мамору сглотнул, понимая, что слишком спокойные интонации в голосе Игараси не сулят ему ничего хорошего.

— Это не то, чем кажется, — предпринял он слабую попытку оправдаться, но осекся — еще один шаг заставил Мамору забыть все жалкие оправдания.

— Не то? — Арен сгреб воротник его затасканного до дыр свитера.

Мамору пискнул и вжал голову в плечи, боязливо прикрыв глаза.