Острые перья

— Мой муж занимался не только коммерческой деятельностью, но также был активным политическим деятелем, — заговорила Аяме. — Когда в окрестностях Яманаси поползли слухи о группе людей, обосновавшейся возле горы Фудзияма, он решил лично удостовериться в законности их действий. Выяснилось, что во главе группы стоит мужчина — Юкио Тояма, проповедующий синтоизм — точнее, его подобие. Уклад жизни этих людей, мягко говоря, был неудовлетворительным. Постройки, в которых они жили, выглядели ненадежными и не имели права располагаться на той земле; среди живущих были и дети. Со стороны это походило на секту: все участники почитали Тояму как посредника между божествами и людьми, беспрекословно слушались его и выполняли любые требования.

Аяме на секунду прервалась, чтобы сделать глоток воды, и Арен воспользовался паузой:

— Каким божествам поклонялась группа?

— Ёкаям, — спокойно и твердо ответила госпожа Ито. — Тояма уверял, что демоны реальны. Они рождаются и живут среди нас, обычных людей, и при желании каждый может воспользоваться их силой. Сам Тояма называл себя ямабуси.

Неприятная догадка царапнула сознание — еще не зная всей картины, Арен подозревал, что услышанное повергнет его в ужас. Ямабуси — он уже слышал это от нее. Горные монахи-отшельники, чья история переплетена с тэнгу — и снова эти проклятые птицы с черным оперением.

— Мой муж выступал против деятельности Тоямы, — продолжила Ито, — он собирался разогнать всех этих людей, а Юкио отправить за решетку. Однако пожар сделал все за нас. В ту ночь…

Голос Аяме дрогнул, глаза наполнились слезами. Взяв себя в руки, она с усилием произнесла:

— За день до этого случилось великое несчастье. Моя дочь, моя Наоми… Погибла. Это был несчастный случай, и я винила небеса за то, что они так рано отняли моего ребенка. Я желала всему миру пылать в огне… Хотела, чтобы каждый почувствовал мою боль. Я словно горела заживо — так я чувствовала себя, держа на руках мертвую дочь. А потом увидела оранжевое зарево над лесом — пламя уничтожало то поселение. И мне показалось, что это знак. Что мои мольбы были услышаны…

Ее голос из безликого превратился в горячечный шепот, приобрел окраску и тональность — Арен, как ни старался, не мог перестать смотреть на женщину, сидящую перед ним, но мысленно перенесшуюся в далекое прошлое.

— Муж отправился туда… А когда вернулся в наш дом, окутанный запахом костра и дыма, он держал на руках девочку. И я подумала…

Аяме подняла глаза и прошептала:

— Она была похожа на Наоми, понимаете? Из-за плохого питания она выглядела младше своих лет. Примерно тот же возраст, тот же цвет глаз. На ее спине были чудовищные шрамы… Муж держал ее, а мне казалось, что это Наоми. Что нам дан второй шанс…

— Вы удочерили девочку? Или… Подождите.

Губы Арена исказились в злой усмешке.

— Наоми ничего не помнила о своих шрамах — только с ваших слов. И о том пожаре она никогда не рассказывала мне. Потому что вы не рассказали ей.

Госпожа Ито поморщилась от жестокости его слов.

— Все не совсем так. Вы должны понять…

— Она тоже не знала, верно? — перебил Арен. — Наоми… Моя жена не знала, кто она.

— У девочки, которую спас мой муж, была амнезия и две кровоточащих раны на спине, — совладав с эмоциями, бесстрастно ответила Аяме. — Она ничего не помнила.

— Вы украли у нее имя.

— Мы дали ей новую жизнь. Заботу, лучших врачей, — выкрикнула Ито, снова потеряв контроль. — Мы берегли ее и любили! Поверьте, я отношусь к ней как к родной. Все, чего я хочу — чтобы она нашлась целой и невредимой. Только поэтому…

Она поджала губы, но все же закончила:

— Только по этой причине я рассказала вам. Мой муж благодаря деньгам и связям все устроил. Девочка, что он спас, просто заняла место Наоми. Мы перевели ее на домашнее обучение, а затем, когда она оправилась, переехали в Токио. Неизвестно, что с ней делал Тояма и для чего он так изуродовал ребенка — даже после лечения эти воспоминания остались заблокированными. Мать девочки погибла в том пожаре, больше родных у нее не было.

Аяме стиснула пальцами ткань своей бледно-розовой юбки.

— Рика рассказала мне, что Наоми приходила к вам за помощью. Тот человек, Юкио Тояма, тоже умер. Сгорел. Но я подумала…

— Что ее преследовал кто-то из той группы?

Аяме кивнула.

— Выжило несколько людей, — добавила она. — Я дам вам их имена.

— Мне нужно другое имя, — бесстрастно потребовал Арен. — Имя моей жены. Как ее звали?

Госпожа Ито мотнула головой.

— Это уже неважно. Мы считаем ее Наоми, она считает себя Наоми! Не нужно. Пусть прошлое остается в прошлом.

— Имя.

Арен встал, выпрямляясь в полный рост. Аяме испуганно взглянула на него снизу вверх, инстинктивно вжимаясь в спинку дивана — взгляд, которым Игараси наградил ее, был далек от дружелюбного.

— Я жду.

Сдавшись, госпожа Ито произнесла несколько букв. Ресницы Арена дрогнули, взгляд стал пустым. Мысленно он повторил имя несколько раз вслед за Аяме, словно хотел заучить его — и удивился, насколько знакомым и незнакомым оно было.

— Вы поможете? — подала голос Аяме, все еще поглядывающая на него с легким испугом.