Освобождение

— Тогда почему они так защищают конкретно эту церковь? И почему они не выгнали тебя из города?

Подняв брови, он пожимает плечами, и на его лице проступает улыбка.

— Я и сам удивляюсь. Я тебя не вызывал. И вообще довольно давно не обращался за помощью. Мы здесь прекрасно справлялись.

Я знаю, что он меня не вызывал. Я сам вызвался, и, судя по всему, эта инициатива пришлась не ко двору.

— Вижу. Но, может, у меня получится снять с тебя часть нагрузки.

Хавьер ведет меня в дом, куда более современный и ухоженный, чем дом священника в Лос-Анджелесе.

— Практически весь этот дом в твоем распоряжении.

— Ты не живешь в доме приходского священника?

— Нет. Мне нравится иметь личное пространство, поэтому я снимаю дом на другом конце города.

Наша церковь ни за что не стала бы содержать такие хоромы, в которых никто не живет, да еще и платить за аренду второго дома на другом конце города.

— Откуда у церкви такие деньги?

— Щедрые пожертвования от прихожан.

Поднимаясь по лестнице, он указывает на две находящиеся на верхнем этаже спальни, по сравнению с которыми моя прежняя комната просто шкаф. То, что, по всей вероятности, является двуспальной кроватью, не занимает и половины комнаты. Кроме нее там имеется комод из полированного вишневого дерева и гардеробная. Расположенная на противоположной стороне комнаты ванная выглядит, как картинка из журнала, с красивой декоративной плиткой, стеклянной душевой кабиной и блестящей медной фурнитурой. Вычурно.

— Это довольно роскошно, — говорю я.

— Можешь выбрать любую спальню. Они почти одинаковые по размеру и расположению, но из этой открывается красивый вид на окрестности. А из другой — всего лишь на заднюю стену церкви.

За все годы моей работы священником, я никогда не жил ни в чем даже отдаленно напоминающем этот дом, и тем более не видел, чтобы подобное могла позволить себе церковь.

— У меня нет слов. Видимо, вам поступают крупные пожертвования.

— Да, поступают. Наши старшие члены паствы, уже отошедшие от дел, в особенности настаивают на заботе о своем священнике. Должен признаться, именно это меня здесь и держит. Не деньги, конечно, а преданность и душевная щедрость, каких я не видел нигде прежде.

— Аналогично, — я смотрю в окно, где на тротуаре сидит и курит тот самый парень, который недавно показал мне средний палец. — Ты сказал «старшие члены паствы, уже отошедшие от дел», верно?

— Да. Они составляют большинство прихожан.

— А члены гангстерских банд есть?

— Есть несколько. У некоторых из них весьма искаженное представление о том, что считать грехом, но в любом случае, пока церкви нет от них никакого вреда, мы их никак не выделяем. До сих пор это не было проблемой.

— Об одном из них до меня доходили слухи. Он известен под именем Эль Кабро Бланко.

— Ах, да. Легендарный белый козел юга, — несмотря на суровую манеру поведения этого мужчины, в его голосе слышатся нотки веселья.

— Легендарный?

— Боюсь, что эти слухи слегка преувеличивают его реальные достижения.

— Ты с ним знаком?

— Мне известно о нем столько же, сколько и тебе. Если ты останешься здесь чуть подольше, то поймешь, что он не так опасен, как все о нем говорят.

— Думаю, ты первый, кто мне это сказал.

Усмехнувшись, он проходит по комнате и, встав рядом со мной, смотрит на все еще сидящего на тротуаре парня.

— Pajaros.

— Прости, что?

Не сводя взгляда с парня, он кивает в его сторону.

— Они на него работают. На Козла. Он называет их своими маленькими птичками. Как будто бы. Они за всем присматривают. Ты станешь свежей новостью, — отойдя от окна, он шаркает обратно к двери. — Располагайся. Сегодня вечером я попрошу тебя провести обряд исповеди. На службе в это воскресенье ожидается большое скопление народа, и тогда я обязательно тебя всем представлю. Наша секретарша, Рамира, взяла на себя смелость наполнить холодильник на случай, если ты проголодаешься.

— Спасибо.

— Buena suerte, — говорит он, а затем выходит из комнаты. (Buena suerte (исп.) — Всего наилучшего. — Прим. пер.)

Раздавшийся через несколько секунд хлопок входной двери говорит мне, что он ушел.

Когда я снова выглядываю в окно, парня уже нет.

29 . Айви

Из-за расположенного в задней части здания бассейна мой номер провонял хлоркой, и судя по пульсирующей у меня в черепе боли, мне явно нужно на свежий воздух. Потирая виски, я выхожу на балкон своего номера, что двумя этажами выше тротуара, и закуриваю сигарету. Ладно, воздух не совсем свежий, но сойдет. Хотя Эль-Сентро — один из самых больших городов на юге, он, конечно, не так огромен и отравлен смогом, как Лос-Анджелес.

— ¿Como te llamas, Mami? («Как тебя зовут, детка?»(исп.) — Прим.пер.)

Крик доносится снизу, поэтому я перевожу взгляд туда и вижу молодого парня лет, наверное, восемнадцати. Он держится за свои причиндалы и, поцеловав два пальца, указывает ими на меня.

Нахмурившись, я не удостаиваю вниманием ни его вопрос, ни его самого и затягиваюсь сигаретой.

— Вот так, да?