Освобождение животных

Пока что я много говорил о причинении животным страданий, но ничего – об их убийстве. И это сознательное упущение. Применение принципа равноправия в контексте причинения страданий кажется, по крайней мере в теории, вполне обоснованным. Боль и страдания плохи сами по себе, их следует предотвращать или сводить к минимуму безотносительно расы, пола или вида страдающего существа. Ущерб от боли зависит от ее интенсивности и продолжительности, но боль одинаковой интенсивности и продолжительности будет одинаковым злом для людей и животных.

Доказать, что убийство – это зло, значительно сложнее. Я обхожу вопрос убийства стороной и намерен обходить его и дальше, поскольку сегодня, в условиях порабощения человеком других живых существ, более простой и обоснованный принцип равного внимания к боли и удовольствию – вполне достаточное основание для протеста против всех основных видов угнетения животных, практикуемых людьми. И все же следует сказать несколько слов и об убийствах.

Точно так же, как большинство людей можно назвать видистами из-за их готовности причинять боль животным и неготовности причинять такую же боль по тем же поводам людям, большинство людей можно также отнести к видистам из-за их готовности убивать животных и неготовности убивать представителей своего вида. Однако ко второму вопросу следует подходить более осторожно, поскольку в обществе существуют весьма различные взгляды на правомерность убийства людей: это подтверждают непрекращающиеся споры об эвтаназии и абортах. Философы-моралисты не смогли прийти к единому мнению о том, почему недопустимо убивать людей и при каких обстоятельствах убийства все же можно оправдать.

Для начала рассмотрим точку зрения, согласно которой отнимать жизнь невинного человека нельзя ни в коем случае. Назовем это концепцией святости жизни. Те, кто придерживается подобных взглядов, выступают против абортов и эвтаназии. Однако обычно эти люди не возражают против убийства животных, так что, вероятно, более точно эту точку зрения стоило бы назвать концепцией святости человеческой жизни. Убежденность в том, что священна только человеческая жизнь, – одна из форм видизма. Для доказательства рассмотрим следующий пример.

Представьте себе, что в результате трагического стечения обстоятельств младенец появляется на свет со значительными и неизлечимыми повреждениями головного мозга. Нарушения настолько серьезны, что ребенок навсегда останется «овощем»: он не сможет говорить, узнавать других людей, совершать самостоятельные действия или осознавать себя. Родители, понимая, что не стоит надеяться на улучшение здоровья младенца, и будучи не в состоянии тратить на уход за ним тысячи долларов в год (или не желая требовать этого от государства), просят врача безболезненно умертвить ребенка.

Должен ли врач сделать то, о чем его просят? С юридической точки зрения он не имеет на это права, и здесь закон следует концепции святости жизни. Жизнь любого человека священна. Однако люди, которые твердят об этом по отношению к младенцам, не возражают против убийства других животных. Чем они могут оправдать разницу в подходах? Взрослые шимпанзе, собаки, свиньи и представители многих других видов могут значительно превосходить младенца с поврежденным мозгом по способностям к общению, самостоятельным действиям и самосознанию – да и по любым другим способностям, которые придают жизни смысл. Даже при наилучшем уходе некоторые тяжелобольные дети никогда не догонят по интеллекту собаку. Не можем мы сослаться и на мнение родителей, поскольку в нашем примере (как и в ряде других случаев) они и сами не хотели бы сохранить ребенку жизнь. Единственное, что отличает этого младенца от животного в глазах тех, кто заявляет о его праве на жизнь, – его биологическая принадлежность к виду Homo sapiens, к которому не относятся упомянутые шимпанзе, собаки и свиньи. Но считать это основанием для того, чтобы наделять правом на жизнь такого ребенка и не наделять им других животных, – это, конечно, видизм чистой воды[17]. Это и есть установление произвольных границ, к которому прибегают самые ярые и беззастенчивые расисты для оправдания расовой дискриминации.

Сказанное не означает, что во избежание видизма нужно приравнять убийство собаки к убийству дееспособного человека. Но безнадежно видистской будет позиция тех, кто попытается провести границу для права на жизнь по границе между нашим видом и всеми прочими. Именно это делают сторонники концепции святости жизни: четко разделяя людей и других животных, они не признают никаких границ внутри нашего вида, возражая против убийства умственно отсталых и страдающих старческой деменцией людей так же решительно, как и против убийства нормальных взрослых людей.