Освоение одиночества. О чем молчат любимым.

Ощущая себя вне поля внимания партнеров, «супервизор» более других участников тройки предоставлен самому себе. Но становится действительным участником игры, только включившись всем своим телом, всем существом в эмоциональные отношения своих партнеров.

Пока участник занимает место «клиента», он единственный господин ситуации и может делать, что угодно из того, что позволено в кабинете. Может даже, не объяснившись, уйти курить или в туалет и прочее. И партнеры должны будут его ждать, если я не распоряжусь, чтобы они занялись чем-то без него.

Не может «клиент» только вынудить партнеров говорить или иначе наглядно отвечать на его реплики и поведение.

Равноправно разговаривать участники могут, только вставая со стульев в момент смены ролей, и после завершения игры, в ходе ее обсуждения.

Игра продолжается до тех пор, пока каждый не побудет в роли «клиента» по отношению к каждому в роли «психотерапевта» или пока каждый из участников не исчерпает проблемы, которые хотел обсуждать.

Эта игра дает участникам совершенно уникальный опыт!

Решая в тройке ту же проблему в роли «супервизора», когда Лера Александровна оказалась бы «клиентом» напротив, например, «психотерапевта» - женщины - руководителя крупного организационно-методического центра, я бы заметил, что меня «перекосило».

Такое ощущение, будто стал наклонным пол. И, чтобы не упасть, я отклонился в сторону партнерши Леры Александровны.

Я бы попробовал сесть прямо, и почувствовал бы, что со стороны руководительницы центра мне тепло и упруго, как, если бы друг к Другу прижимать два хорошо надутых резиновых мяча. Я в пространстве меж нами хорошо чувствую ее и свою границу. А со стороны Леры Александровны холодно, будто сквозит, и пусто. Так бывает, когда сосед не чувствует себя, не замечает своего сиюминутного отношения к тебе, не чувствует тебя, да еще и чего-то от тебя ждет, сам не зная чего. Не на что опереться. И, чтобы не казалось, что ты падаешь сквозь нее, приходится отодвинуться, отклониться на стуле. Может быть, в надежде быть замеченным, насторожить ее этим отодвиганием. Вызвать хоть какую-нибудь реакцию на себя. И эту нашу границу нащупать.

Я бы вспомнил, что и в «группе успешных предпринимателей» я тоже чувствую границы всех, кроме нее. Вспомнил бы, как эти занятые и в словах осторожные люди все-таки не скрыли, что ее как партнера «надо опекать, а удобнее иметь дело с теми, с кем можно работать» без этого...

Но теперь, наученный в ролях «клиента» и «психотерапевта» опытом решания не-своих проблем, я бы занялся поиском своего отношения, которое дало бы мне возможность самому почувствовать свою границу и со стороны Леры Александровны. Почувствовать ее присутствие, содержательное для меня.

У меня ведь тоже ощущение, что она от меня чего-то ждет. И что я, чтобы ее не разочаровать, что-то должен делать ей в угоду. Я сам оказываюсь без границ не под свою ответственность, а якобы «по ее вине», как маленький?! Критикуя ее и сердясь на нее, я снова во власти ее игры. А то, что она играет неосознанно и невольно, еще хуже. Мы оба оказываемся в неуправляемой ситуации, у которой нет хозяина.

И занят я не интересной мне сейчас ее партнершей, а неинтересной в этот момент Лерой Александровной!

Как часто мы заняты не поддержкой нужного нам, а «борьбой» с ненужным. И такой борьбой это ненужное усиливаем! Я ведь своей досадой, наверное, тоже стесняю Леру Александровну.

Интересно, что Татьяна Васильевна в роли «психотерапевта» на нее не сердится. А, будучи старше Леры Александровны лет на пятнадцать, выглядит напротив нес девочкой с веселыми коленочками. И, как и у себя на работе, гостеприимно и с интересом ее рассматривает. Наверное, она уже знает, как могла бы использовать ее в своем предприятии.

В самом деле, почему это она должна меня чувствовать?! Похоже, я путаю свои задачи ее реального терапевта с персональными задачами человека, а теперь участника игры. Чего я пристал к женщине?! Чем своим сам занят?

Пол начал выравниваться.