От «Акиры» до «Ходячего замка». Как японская анимация перевернула мировой кинематограф

Подобно тому как мужчина-зритель слэшера может идентифицировать себя с «последней девушкой», оставшейся в живых в конце фильма ²³, даже в откровенно порнографическом аниме содержится потенциальное пространство для андрогинных идентификаций зрителя.

Сама андрогиния находит свое выражение в порнографическом аниме на примере меча Зипангу в «Синей девочке». Оживляемый только сексуальным желанием, меч кажется мужчиной в сексуальной активности, поскольку показано, как он окутывает демоническую женщину Камири, находящуюся в полном экстазе. Но на самом деле Зипангу – андрогин. Как объясняется далее, «похоть принцессы живет во мне». Это буквально фаллическое оружие на самом деле является инструментом, наполненным женским желанием. Возможно, из-за этого сверхъестественного сочетания полов ниндзя воспринимают меч как наиболее опасный для них, и в конце фильма атака «Голубого вихря» Мико разрывает его на куски.

Образ гермафродитизма, представленный здесь, далек от беззаботного изображения в «Ранме ½», предполагая, что в мире порнографии понятие любого континуума между полами просто невообразимо. Конечно, здесь противопоставляются различные жанры – порнография и романтическая комедия, но также стоит подчеркнуть разницу в поколениях действующих лиц. Порнография – «взрослый» жанр и ориентирован на персонажей, которые, предположительно, закончили меняться, потому что уже выросли. Сексуальность достаточно опасна, и не нужно вводить еще более опасное понятие изменения в отношении к ней. Но от сексуальности не уйти. В порнографии она становится выражением гнева и безысходности, заставляя мужской и женский пол расходиться в отдельные гневные сферы, чьи границы могут пересечься только через половой акт, как правило, в форме жестокого насилия. В то время как миры фэнтези «Ранмы ½» и порнографии тяготеют к восстановлению сексуальных границ, в «Ранме ½» это является причиной для смеха, тогда как в порнографии является причиной отчаяния.

В итоге неудивительно, что действие порнографического аниме часто происходит в готической обстановке, которая также, в сущности, является апокалиптической.

Это наиболее очевидно в «Городе чудищ» и «Куколках-близняшках», нарративы которых явно вращаются вокруг злых сил, пытающихся захватить мир, но интересно отметить преобладание религиозных установок и буквальных демонов во многих других порнографических произведениях, также, например, в «Синей девочке» и «Легенде о сверхдемоне» (см. главу 13). Эти религиозные отсылки могут также относиться к идее фестиваля, или мацури, основанного на религиозных обрядах. Конечно, постоянные трансформации и интенсивная сексуальность могут указывать на фестивальный тип, хотя в данном случае модус фестиваля является особенно мрачным, напоминающим описание Яном Бурума мацури как «примитивной, непристойной и часто жестокой стороны японской культуры».

Наконец, можно также найти проблески типа элегии в определенном порнографическом аниме с точки зрения акцента на традиционной японской культуре: пасторальный пейзаж в «Синей девочке» и место действия «Куколок-близняшек» в святилище. Это воспевание быстро исчезающего традиционного общества очаровательно по сравнению с «безнациональностью» многих аниме. Вполне возможно, что изображение гендерных отношений в их самой простой форме подчеркивает все еще не утихшую ностальгию по прошлому, более понятному периоду, когда роли мужчин и женщин были твердо закреплены. Если это так, то порнографическое аниме оказывается глубоко консервативным жанром по своей сути, предлагая мужчине-зрителю видение фантазийной самоидентичности, неразрывно связанной с потерянной традиционной культурой.

Глава 5. Призраки и машины: Техническое тело

«Беззащитность человека коренится в развитии технологий. Еще ни разу стремительно развивающаяся наука не позволила нам передохнуть. От ходьбы к рикше, от рикши к экипажу, от экипажа к поезду, от поезда к автомобилю, отсюда к дирижаблю, дальше самолет и дальше, дальше – неважно, как далеко мы сможем зайти, наука не даст нам ни минуты отдыха».

Сосэки Нацумэ, The Wayfarer («Путник»)