От альфы до омеги (СИ)

Закончив, она захлопнула книжицу и огладила мягкий переплет. Теперь только спрятать... Собрав записки и вложив их пока что в журнал, она выскочила из кабины и взялась за панель слева от моторного отсека. Крепление здесь держалось плохо, и квадрат обшивки отставал. Внутри что-то щелкало, и, приложив силу, пластичный металлический угол можно было немного отогнуть. В открывшемся отверстии змеились провода и торчали головки болтов, зато сверху, прямо под купольным ободом, под самым подоконником, зияла пустота, куда еще можно было втиснуть небольшой предмет. Ирис обернулась, ловя взглядом знакомые фигуры в скалах, вытащила из-под обложки записки и принялась заталкивать книжицу в тайник. Бортовой журнал никак не хотел заходить туда полностью.

— Ну же, — шептала Ирис.

Книжка упиралась.

В тот самый момент, когда журнал, наконец, вошел в зазор, а панель, щелкнув, захлопнулась поверх, налетел порыв ветра, рванул Ирис за платье и выхватил из пальцев записки.

Две слиплись и полетели на скалы, а третья вильнула куда-то в сторону и застряла между камней.

Ирис бросилась за первыми двумя. Их мотало и крутило, будто в вентиляторе, поднимало высоко в воздух и тащило по камням. Ветер дразнил ее, заставляя то встать на цыпочки, то подпрыгнуть, то завертеться на месте, то броситься бегом. Когда одна записка отделилась от другой, Ирис быстро оглянулась назад. Журнал она уже спрятала, а панель защелкнула. Вынуть книжку обратно, найти новые пустые страницы и заново написать записки она не успеет. Тео и Гайя уже возвращались: их раскрасневшиеся лица уже мелькали впереди, за скальной россыпью. А записки меж тем трепало над ее головой, грозя бросить прямиком в Алый Залив.

Индикатор энергии давно мигал, но Ирис не обращала на него внимания. Еще одна бессонная ночь и критический уровень питательных веществ — ничего нового в этом не было, да и важно было сейчас совсем другое.

Собрав остатки заряда для решительного рывка, Ирис метнулась вперед и, быстрее, чем ветер успел бы сделать очередной выпад, выхватила оба листка из воздуха. Индикатор энергии послал еще один тревожный сигнал, но Ирис сигнал просто обрубила.

Она обернулась: третьего листка в камнях видно не было.

— А ты почему не с нами?

Щеки Гайи порозовели, глаза блестели. Она запыхалась, плечи ходили ходуном, с лица не сходила улыбка.

— Там в скалах такие пещеры! — бросила она между вдохами и привалилась к боку Иолы, держась за ребра.

— Ты трусиха, — объявил Тео, подскакивая сбоку и тыкая Гайю в плечо.

Они снова завозились в шутливой драке, и Ирис закрутилась на месте, ища глазами третью записку. Тит тоже куда-то исчез.

— Спорим, там внизу сокровища? — кричал тем временем Тео.

Гайя вывернулась и снова бросилась бежать.

— Не затащишь! — воскликнула она.

Тит, где Тит?

— А ну-ка все за золотом! — объявил Тео. — Идем в пещеры!

Ирис крутилась на месте. Сигнал тревоги так и разрывался.

И тут Тео почему-то выкрикнул:

— Эй, Сальватор! Ты где?..

Ветер засвистел в распахнутом куполе Иола, заголосил, перерезанный ножами крыльев. В вышине, раскинув крылья в восходящем потоке, закричали чайки. Позади, под угловатым обрывом плеснуло высокой волной, брызнули хлопья пены в небо, засверкали солнечные блики в алых каплях.

— Сальватор? — прошептала Ирис.

Ну конечно.

Тит Сальватор.

Это было не имя. Фамилия. Рикгард, Сальватор — они называли друг друга по фамилии. А там, в кабине Иолы, еще над Заливом, Тео говорил вовсе не о каком-то оставленном в городе друге; он обратился к Титу, но Гайя его оборвала.

Сальватор все это время был рядом. Тот самый Человек-Без-Имени, который вызывал ее в свою лабораторию каждые три месяца. Тот самый Человек-Без-Имени, который создавал не просто омегу, а собственную марионетку. Тот самый Человек-Без-Имени, который замахнулся не просто уничтожить Сенат, но и весь Эмпориум.

У Ирис расширились глаза.

Теперь все яснее ясного, все встало на свои места. Вот почему лицо его отца показалось ей таким знакомым! Ведь именно на него через двадцать лет будет походить Сальватор... Не на себя теперешнего, не на испуганного, робкого, наивного мальчишку — нет, он эволюционирует — или скорее мутирует. Он вырвется из-под тирании неумолимого отца, из-под опеки болезненно-строгой матери, он вырастет, перестанет втягивать голову в плечи, переборет страх, и одной мести исподтишка ему станет мало, он все-таки устроит свою революцию. Но взгляд исподлобья, тот самый взгляд затаенной злобы, а еще пугающая, словно бы чужая улыбка — все это он сохранит.

И как она не догадалась сразу. Друг Ликвидатора.

Но вот еще что... Слова Лидии зазвенели в ее голове.

Он не совсем психически стабилен. Он легко привязывается. К человеку, к вещи, к идее. Зацикливается. Отказаться от такой приставшей мысли ему очень трудно.