От альфы до омеги (СИ)

В общем, мои системы говорят, что вероятность — всего один процент. Вероятность, что вы это прочтете. Но хотя бы ради процента постараться можно. Я же вам говорила про эту панель. Когда все стихнет, вы сопоставите: мои слова и записку. Это же так логично. Логично на всего один процент... Но все же.

Ночь уже схлынула, но небо открылось темное, зажатое тучами, и прохлада сменилась душным, наэлектризованным предгрозовым безмолвием. В Пыльных Городах никакого ливня, конечно, не случится — насупленные тучи отползут к городу, соберутся над шпилями Эмпориума и прольются на его крыши. Здесь, в долине, будет так же душно, тихо и неподвижно. Почти как в вакууме.

Через тело человека мааджит проходит беспрепятственно, а вот тело омеги может его задержать. Поэтому и в «хозяева» он выберет себе омегу, вселится в его тело и получит доступ к нашему миру. Называть это можно как угодно — воровством, вторжением, Возмущением… Их гонят из собственного мира, и я не знаю, за что, но гонят. А это значит, что будут еще. Придут и другие. И ваша аномалия была не одна, ведь срок ее жизни без «хозяина» — три дня. Возможно, вы нашли куда больше, чем новую аномалию. Я думаю, они приходят в наш мир через Пыльные Города, а долина — удобный коридор.

Дома тянулись по обе стороны улицы хмурыми изваяниями: мрачные, недвижимые, одинаковые. Краска словно стекала с неба, растворяясь в воздухе: бурые облака, бурые стены, бурая земля. Пыль стояла прямо перед глазами, неподвластная закону всемирного тяготения.

Я почувствовала то, что мааджит делает со своим хозяином. Я ощутила пустоту, я ее увидела. Поначалу я думала, что ошиблась, не поняла, но нет. Он сказал мне: «Ничего». Не «ничего не делает», а «делает ничего». Уничтожает. Занимает место. И эта пустота куда шире, куда мощнее. Он способен создавать ее и дальше. Ее-то я и ощутила.

И вот о чем я подумала еще… Вы же помните, у мааджитов есть разум. А еще у них есть обыкновенные человеческие чувства и желания, а это значит, что ими нельзя воспользоваться как тупыми орудиями убийства. Вспомните, Сальватор поднял на меня руку, и это возмутило того вашего мааджита. Он открыл для меня портал и дал мне сбежать. Они не роботы, эти мааджиты. Они как люди. Они не будут слепо подчиняться. Но у меня есть одна мысль. Если вы не успеете, и мааджит уже выберет хозяина…

Эта мысль Рикгарда испугала.

Еще одна громада спрессованной пыли, другая, третья. Он задыхался. Ему казалось, что до голографического театра рукой подать. Но нет, теперь, без девчонки, без сканера, без того возбуждения, которое предвосхищало открытие, добычу, долгожданный приз — без всего этого путь тянулся целую вечность.

Пожалуйста, пообещайте мне этого не делать. Я, конечно, еще не десятка и понятия не имею о людях... Но даже вы можете не удержаться. Да я поспорить готова, что соблазнитесь и вы. Так что сделайте по-другому.

Громада театра росла перед ним и ширилась. Улицы раздвинулись, дома отступили, юркнули по сторонам, рассыпались кто куда. Даже небо ухнуло в вышину, подбирая за собой тучи. Воздух золотился, сверкал, сгущался киселем.