От Алтая до Берлина

В 6.15 земля вздрогнула от разрывов снарядов. Чугаев видел, как склоны холма покрылись султанами поднятой земли, огня и дыма. Земля ходила ходуном. Солдаты попрятались в ниши, там меньше поражений от осколков. Целый час длился артобстрел. Чугаев без конца терял связь с взводами. Не успел получить доклады о потерях, как солнце закрылось тучей вражеских самолетов. Больше сотни стервятников пролетело над позициями полка. Бомбы падали сплошной стеной. Земля гудела и стонала от взрывов. Группа за группой заходили для бомбометания. И в это же время из-за леса выползали огромные стальные чудовища, новые фашистские танки – «Тигры» и «Пантеры». Прикрываясь ими, двигалась вражеская пехота. Чугаев осмотрелся. После артналета и бомбежки окопы разрушились, обсыпались. Расстояние сокращалось. Чугаев передал: «По танкам бутылками с зажигательной смесью! Отсекать и уничтожать пехоту автоматным огнем и гранатами!»

По танкам стала бить дальнобойная артиллерия, но снаряды падали не прицельно. Танки поднимались на вал, а артиллерия была за пригорком, танки оказались в мертвом пространстве. Метров с трехсот по ним открыли огонь полковые сорокапятки. Чугаев видел, как болванки ударялись о броню, выбивали искры и разлетались в стороны. Он кричал в трубку артиллеристам: «Прекратить стрелять болванками, бесполезно, они отлетают, как горох, бейте по пехоте шрапнелью». Десятка два танков на участке батальона начали утюжить окопы. Они осыпались, засыпая бойцов по пояс. Чyгаeв видел, как справа проскочили два танка и погребли братьев Едыгеновых. Один из них продолжал вести огонь по пехоте, а голова другого с окровавленным лицом торчала из земли.

Солдаты метали противотанковые зажигательные бутылки. Горящая жидкость растекалась по танку, а махина продолжала идти. Танки не загорались. Они шли, зарываясь в песок, поэтому трудно было попасть в гусеницы, и все-таки два танка на участке его роты были подбиты, один из них горел.

Танки выскочили на пригорок и там попали под огонь тяжелой артиллерии. Наконец в небе появились штурмовики и реактивными снарядами начали сжигать танки. Чугаев наблюдал, как на взгорке вспыхивали костры из вражеских чудовищ. Оставшиеся полдюжины машин развернулись и по склону на большой скорости скатились в лощину, завернув в лесок. Чугаев нервничал, как могло получиться, что участок перед его ротой оказался не заминирован, он же ночью докладывал, что фашисты собираются атаковать их позиции. Он не знал, что командование дивизии отдало приказ минировать танкоопасные направления, считая, что его участок с ручьем и крутым подъемом не для танковой атаки, надеялось сделать это во вторую очередь. Однако на этот раз противник перехитрил, бросил танки туда, где их не ожидали.

Часть вражеской пехоты прорвалась к окопам, завязалась рукопашная. Около десятка фашистов подбежали к командному пункту, мужественный и смекалистый ординарец Чалеев ловко расстреливал фашистов из автомата. Чугаев, держа в левой руке телефонную трубку, в правой – пистолет, целился в фашистов. До сих пор удивляется, как остался в живых. После того боя в роте Чугаева осталось в строю семнадцать человек, остальные были либо убиты, либо тяжело ранены, но ни он, ни Чале не получили ранений, лишь легкую контузию при бомбежке.

Поле боя представляло тягостное зрелище. Изрытый воронками от бомб и снарядов склон, осыпавшиеся окопы с погребенными бойцами, глубокие колеи, оставленные «Тиграми» и «Пантерами», застывшие четыре вражеских танка и до десятка горевших на вершине холма.

Связь работала, Чугаев кричал в трубку: «Прошу помощи, надо откопать живых и мертвых». Собрав бойцов, он велел откапывать в первую очередь тех, кто сильно засыпан, среди них могли быть живые, остальных – когда подбросят людей на помощь.

Подвезли пополнение из штабистов. Чугаев приказал: «Необстрелянных отвезти в тыл – не выдержит у молодежи психика при виде разорванных на куски и сплющенных гусеницами бойцов». К обеду откопали всех. Контуженых и тяжелораненых отвезли в санбат. Старые воины, которые давно были в роте, запротестовали, умоляя: «Перевяжите нас, хотим по русскому обычаю попрощаться со своими друзьями, с которыми делили невзгоды, боль и радость военной службы». Убитых разложили на плащ-палатках вдоль окопов по отделениям и взводам. Чугаев срывающимся голосом сказал: «Мы выстояли, ценою своей жизни выполнили боевую задачу. Ещё раз показали врагам русскую душу. Прощайте, дорогие мои товарищи бойцы. И в этом бою вы вышли победителями». Дали поминальный залп. Отпили из фляжек спирта. Чугаев подал команду: «Живым и здоровым восстанавливать окопы. Мертвыми займется похоронная команда, а раненых и контуженых в медсанбат». На прощание крикнул: «Когда подлечитесь, возвращайтесь в свою роту, будем ждать!»

Девятнадцатилетний старший лейтенант присел на патронный ящик, обхватил голову руками, чтобы бойцы не видели его слез. Горе и радость были вместе. Потерял боевых товарищей, но эту частицу родной земли отстоял.

Разведка боем