От Алтая до Берлина

Отец вечерами спрашивал сына: «Василий, что там говорят учителя в школе, как выстраивается наша политика с германцами. Иван в этом году должен был вернуться со службы, беспокоюсь, у границы служит. Пишет, что задерживают с демобилизацией, что-то неладное творится в мире. Немцы ухватили наполеоновские замашки, весь мир хотят прибрать к своим рукам. Европу подмяли под себя полностью. Польшу оккупировали, она же граничит с нами. Румынию в союзники взяли, а в первую мировую она была на нашей стороне. Почему, думаю, мы ввязались в войну с финнами, а когда-то они были россияне. Гитлер переманил их на свою сторону и готовил плацдарм против нас. Сейчас кричим, Гитлер, Гитлер, да не только в Гитлере дело, если народ Германии идет за ним – значит он того хочет. Немцы не дураки, я их знаю по первой мировой. Вояки отменные, смышленые и исполнительные. Если другие государства легли под Гитлера. Значит, народ этих государств желает этого пути, пусть не все, но большинство. Не захотели мы Николашку, ну и скинули его. Так народы Европы, видимо, нашли в словах Гитлера какую-то веру, которой давно хотели молиться.

Средний сын Николай готовился к испытаниям за десятый класс, попросил: «Папа, мешаете готовиться, идите на кухню и там рассуждайте. Что там эта Европа под Гитлером – чуть больше Красноярского и Алтайского края, вместе взятых десять раз уложится в границах нашей страны.

Советский Союз – это одна шестая часть земли. Если сунутся к нам, мы такой дадим отпор, что через три недели будем в Берлине, а через месяц в Париже».

Павел Евсеевич запротестовал: «Николаша, ты заучился. Посмотри на Европу и на нас. По населению она в три раза превосходит нас. Это не просто какие-то там киргизы, кочевники, или узбеки-дехканы, или чукчи, которые живут в чумах за сотни километров друг от друга.

А наши фабрики, заводы, где они? В основном на Урале, а реденько в Западной части Союза, а Сибирь пока голая, как степь Куландинская, не паханая и не сеянная.

Посмотри на Европу – город на городе, село на селе. Всюду заводы и фабрики. Мы пока кроме тракторов и полуторок ничего не делаем. Оборудование для фабрик и заводов у капиталистов покупаем. Например, что у нас есть: в Вострове одна МТС с дореволюционными станками, в Волчихе заготовят зерно, молокозавод и трикотажная фабрика и более ничего, районный центр, называется. Нам еще годиков десять мирно пожить, тогда бы мы никого не боялись. Не они нам, а мы бы им свою волю диктовали».

– Мы, папа, с тобой согласны.

– Тогда постарайтесь испытания сдать на пятерки, это лучшее, что Вы сделаете для укрепления обороны страны.

Из сеней послышался голос матери: «Ну-ка, спорщики пора ужинать!» В комнату вошла опрятная, миловидная женщина, с гладко зачесанными темно-русыми волосами, за крученными на затылке в тугой узел. Темно-карие глаза смотрели ласково и радостно. Подумала: «Выросли сыновья, женихами стали, пора невест приглядывать».

Павел Евсеевич ответил: «Сейчас, Мария Алексеевна, идем, а то на голодный желудок и голова плохо варит».

Стол накрыт, Вы тут сами управитесь, а я выйду за калитку с бабоньками посижу, поспеваю, а то соседушки жалуются: «Нет запевалы и песня не ладится», а если бы меня не было, кто тогда запевал.

Машенька, за твой божественный голосок я и сватался.

Ой, только ли?

По-честному, и за голос, и за рукоделие, и за сноровку. И ты была самая бойкая на селе. Шустрая да прыткая, а плясунья – одна на все село.

Паша, оттопали мои ножки, отпел голосок. Молодая еще, а силы уже нет. Вырастить трех мужиков – здоровье надо иметь крепкое. Они у меня молодцы. Думаю, не обидятся, что в строгости держали, зато выучили, в люди пойдут, не стыдно за них будет. Народ всякое говорит: «Гитлер больно озверел».

Не пошел бы на нас войной. Знаю – выстоим, но какой ценой. Никто не знает – сколько жизней унесет война. Я помню хорошо и Германскую и гражданскую. Война – это беда для народа.

Май, село Вострово утопает в садах цветущей черемухи и сирени. По улице, спозаранку к озеру шествуют стада гусей и уток. Степь играет блестками озерков. Кругом благодать. В небе напевают жаворонки, курлычат канюки, в кустах сирени насвистывают, выводя разнообразные коленца, соловьи, на березах прищелкивают скворцы. Весной день долог – без конца и края. К вечеру Василий не выдерживает утомительной зубрежки, хватает удочки и бежит за село, на озеро. Ноги утопают в дорожной пыли, подошвы приятно пощекачивает. Усаживается на заветный камень, выступающий над поверхностью водной глади. Опускает ноги в нагретую за день воду. Забрасывает далеко крючок с блесной.      По озеру пробегает рябь от вечернего ветерка, затем затихает. Природа готовится ко сну. Солнце огромным раскалистым шаром приближается к горизонту. Клевка началась Поплавок задергался. Один лещик, за ним другой, третий и клев прекратился. Солнце закатилось за противоположным берегом. Василий собирает удочки и спешит домой. У калитки его ждут одноклассники. Наперебой забрасывают вопросами, которые не уяснили при повторении.