От Алтая до Берлина

Как только туман начал рассеиваться, по окопам, где полчаса назад находились бойцы, загрохотали взрывы. Три пары мессеров заходили вдоль окопов и вели прицельный огонь по оставленным в окопах чучелам. Бойцы коченели на тонком снегу, который начинал под ними таять. Хотелось вскочить, размяться. Наконец, немцы пошли в атаку. Агафонов дал красную ракету. Три сотни окоченевших, обезумевших солдат одновременно бросили гранаты и с криками: «За Родину, за Сталина!» – бросились вперед. Немцы опешили, многие со страху подняли руки с криком: «Дьяволы! Дьяволы! Дьяволы!» Остальные, не отстреливаясь, мчались к хуторку. Расчеты из пушек и минометов, увидев бегущих орущих призраков, бросились бежать вдоль улицы к кирпичному зданию школы, которую пришлось брать с хода штурмом. Немцы к обороне готовились основательно. Запасов продовольствия и вооружения – на дивизию. Агафонов приказал занять оборону, каждую постройку превратить в ДЗОТ. С западной стороны вдоль хуторка тянулся овраг, заросший вербами, по которому бежал ручеек. В течение дня немцы атак не предпринимали. Слева и справа шли бои, они то утихали, то разгорались с новой силой. Ночью Агафонов похоронил убитых и отправил раненых через Днепр в тыл. В его распоряжении оставалось еще до двухсот бойцов – это была сила. Ночью вместе с разведчиками прибыли офицеры штаба армии. Удивились, что батальон жив. Заняли очень выгодную возвышенность – гриву. Агафонов узнал, что бригада и брошенные ей подкрепления, выше по течению, не смогли закрепиться на захваченном плацдарме. Всю ночь шла переправа войск на позиции штрафного батальона. Был отдан приказ: штрафной батальон отвести в тыл и расформировать. За выполнение задачи командования с бойцов снималась судимость, они стойкостью и преданностью искупили свою вину. Остатки штрафного батальона выстроились против штабной землянки. Парторг – агитатор Кузьма Кайгородов, с перевязанным правым плечом, в фуфайке внакидку заявил:

– Весте воевали, вместе лиха хлебнули, вместе и останемся, правильно говорю, бойцы?

Строй дружно ответил:

– Верно!

Кайгородов выждал минутку:

– К командованию есть просьба: оставить старшего лейтенанта Агафонова над нами командиром, уж больно толковый и смекалистый, наверное, на всю армию один такой.

Полковник ответил:

– Отныне он капитан, будем оформлять документы на Героя Советского Союза, а пока – вручаю орден «Боевого Красного Знамени».

Агафонов ответил:

– Невезучий я – туда представления, а оттуда – одна слякоть, – и показал на небо.

В это время Агафонов услышал звук «Мессера» и крикнул:

– Ложись!

Мессер низко прошел над поляной, поливая из пулеметов. Пуля раздробила левую лопатку. Капитан Агафонов приподнялся, но встать не смог. Двое бойцов оказалось убитых, четверо раненых. Из штабной землянки выбежали офицеры. Полковник лежал на боку, прижав правую руку к сердцу, сквозь пальцы бил фонтан крови.

Одесса

И снова по госпиталям. Три операции. Рука сгибалась в локте, пальцы рук работали, но в предплечье не поднималась, что злило Ивана. Зимой 1944 года Ивана снова комиссовали. Приехал домой, навестил родных, близких, кое-что поделал по дому. Старшие сыновья подросли. Жена Ольга заведовала детским домом в селе Ленине Дети были при ней, там питались и учились. Через месяц Иван затосковал.

Наши взяли Кривой Рог, гнали немцев с Украины. Иван зачастил в военкомат. Не брали. Написал письмо И. Сталину. Пришел ответ: «Удовлетворить просьбу». Прибыл в областной военкомат. На груди два «Боевика», Звезда, три медали «За Отвагу». Стал проситься, чтобы разрешили выехать в часть, в которой был при обороне высоты 237. На армейское командование при переправе за Днепр была обида за то, что батальон фактически был брошен на погибель. Добрался до Москвы. Дали предписание и отправили с резервной танковой частью в распоряжение фронта.

При погрузке какой-то майор прикрикнул на капитана Агафонова: «Посторонитесь, видите, погрузка идет, могут зацепить». Голос показался знакомым, Агафонов присмотрелся: так этот обгорелый танкист – его начальник штаба штрафного батальона Федор Селезнев. Агафонов тихо проговорил:

– Федор, ты?

На что тот ответил:

– Федор, ну и что, тридцать лет Федор, – а потом заорал, – ребята, мать честная, комбат родной, ребята, это благодаря ему я живой и с вами!

Селезнев крикнул:

– Старшина, ко мне! Это мой крестный, а ну-ка тащи!

На что капитан Агафонов ответил:

– Давай, майор, расставляй по платформам свои красавцы-танки, потом в дороге отметим встречу.

По прибытию к месту дислокации капитану Агафонову предложили: «Принимай шахтерский батальон, в основном молодежь, все с оккупированной территории, у тебя опыт есть командования бойцами похлеще. Не беспокойся, они немца ненавидят больше, чем мы с тобой. Неделя на сколачивание и подготовку».