От Босха до Ван Гога

Жан-Франсуа Милле родился в Нормандии в крестьянской семье. В 1835 году начал учиться в Шербуре в мастерской художника Дюмушеля, а в 1849 году поселился в Барбизоне, но в группе художников-барбизонцев держался особняком. Он поддерживал их отказ от «современности», неприятие городской жизни и индустриального пейзажа. В картинах Сборщицы колосьев и Анжелюс он показал тяжелый труд крестьян и их сосредоточенную отрешенность во время молитвы.

Герои Милле безымянны, но в них много общего: это крестьяне, привыкшие веками жить на земле и подчиняться ее неспешному ритму, вечной смене времен года. Революция 1848 года означала для него начало новой индустриальной эры, отчуждающей человека от земли. Он верил, что человек, приговоренный за первородный грех к вечному труду на земле, своим добровольным терпением обретет путь к спасению. Человек не должен спасаться бегством, подобно Каину, но смиренно нести бремя наказания, как это делают крестьяне в его работе Анжелюс. Персонажи Милле никогда не производят впечатление несчастных или беспомощных. Они чужды всякому душевному страданию и прочно стоят на земле, которая кормит их своими плодами. За отказ от экзальтации и внешних эффектов художника назвали реалистом. Но поздние произведения Милле скорее предвосхищают символизм; его персонажи напоминают исполненные спокойной неподвижности фигуры Пюви де Шаванна.

Диас де ла Пенья, также работавший в Барбизоне, в своем творчестве был многим обязан Теодору Руссо. Наряду с Дюпре, Тройоном и, позже, Ренуаром, Диас начинал как художник по фарфору. В 1837 году Диас познакомился с мастерами барбизонской школы. Искусство Диаса де ла Пеньи, лишенное сюжетной канвы, отличается наивной искренностью. Легкое и ласкающее, оно вызывает в памяти картины Констебла и голландских художников XVII века. Вместе с другими барбизонцами — Руссо, Добиньи, Тройоном — Диас доказал сильное влияние на молодых импрессионистов.

Курбе 1819–1877

Курбе не хотел, чтобы его называли реалистом, но любил реальность, любил все ощутимое, осязаемое; ему была чужда живопись импрессионистов, с ее светлой вибрирующей световой гаммой, с отсутствием четких контуров.

Когда жюри Салона 1855 года отвергло его работу Мастерская художника: Реальная аллегория («Реальную аллегорию, определяющую семилетнюю фазу моей художественной и этической деятельности», — по его собственным словам) и Похороны в Орнане, Курбе выстроил рядом с территорией выставки свой собственный павильон, где выставил картины с провокационной целью «демонстрации и продажи». К выставке был выпущен специальный каталог, в котором он напечатал «Манифест реализма». Делакруа назвал работу Курбе «вульгарной», что в его устах звучало как «лишенная таланта». На это Курбе отвечал: «Чтобы писать страну, надо ее знать. Я знаю свою страну, и я ее пишу. Лес на картине — это наш лес, река — это наша река Лу. Поезжайте в Орнан, и вы увидите мою картину». Курбе, с его вкусом к детали, любил прямоту рисунка и композиции, он хотел создавать «живое искусство». Запечатлевая прибрежные скалы или женщину, кисть Курбе как будто ощупывает материю.

Мопассан навестил художника в Эгрета в 1869 году и описал его как «тучного, грязного человека с кухонным ножом перед большим холстом, покрытым пятнами белой краски». Восхищенный бурей и бьющими в окно морскими брызгами, в Этрета Курбе словно заряжался от бурного движения волн и устремлялся к холсту, чтобы написать эту’ бурю. Человек и художник слились в нем в единое целое. Будучи участником Парижской коммуны в 1871 году, Курбе после ее падения был заключен в тюрьму. Выйдя из заключения, под угрозой дальнейших преследований, он эмигрировал в Швейцарию, на берег Женевского озера. Французское правительство не удостоило его тех почестей, которых он заслуживал, и даже не позаботилось о сохранности его произведений. Его прямыми последователями стали не французские, а иностранные художники. В частности, Курбе оказал большое влияние на немецкую живопись конца XIX века. На родине его последователем можно считать Писсарро.

Импрессионизм

Эдуар Мане (1832–1883)