От «Черной горы» до «Языкового письма». Антология новейшей поэзии США

Говорение зародилось у меня в теле и обрушилось на меня по бойцам проносящимся боем, птицей парящей.

Прекрасные подруги бросили одеваться; началась война.

Я то пускалась рыдать, то вдруг, ликуя, запевала звучные слова на другом наречии, не представляя, чем закончится моя песня.

Я прозрела событие, и свет его просиял через меня.

Прежде безразличие было: черным ничто, тем неопределенным животным, в ком всё растворяется; и белым ничто, гладью движения на плаву, бессвязными определениями.

Вообрази себе что-то, что отлично от чего угодно другого, но тому, от чего оно отличается, себя от него не отличить.

Молния отличается от черного неба, но плетется у него позади, словно в попытке отличиться от того, что привержено ему.

Когда на поверхность подымается почва, ее форма разлагается в этом зеркале, там, где определение сочетается с неопределенным.

Тебе стало в итоге понятно, что между мною и ею не происходило общения?

Общение было во времени и пространстве, которые и так наступали.

Я бывает что мучусь, когда не могу опознать агонию отравленной крысы, словно кусаюсь.

3

Уходя на весь вечер, Брюс оставляет пространство для появления кошки.

Мышка (слева) выходит за дверь и входит назад.

Мошка и мышка на статуе выходят (налево), шумит.

Это такая внешняя соотнесенность, как провод, по которому бежит ток, фрагмент за фрагментом свет.

Я осознаю, что Брюс повлиял на то, как я вижу предметы, например, когда наша форма меняется и мы становимся свет, достающий до самых дальних уголков комнаты.

Мы и теперь проскальзываем в тéни своих пожитков, куда день за днем уходит наша энергия.

Я не стал выключать камеру, чтобы расчертить незавершенное мерцающими дорожками моей кошки (на сегодня пропавшей), мышек и мошек (ныне покойных).

Есть свой простор в том, как кошка шествует через комнату, словно страницы в книжке с живыми картинками.

Пропуски образуют своего рода резервуар, по которому я рассеиваю чувство неловкости за то, что переживаю к животным.

Я каждую неделю вешал сколько-то кадров, после чего сложил их в чемоданы, белую кошку и ее тень, черную кошку.

Я назвала Ватто ту, что пронизывает той преходящей дружбой, что явилась нам в виде неувядающего простора в лесу.

4