От «Черной горы» до «Языкового письма». Антология новейшей поэзии США

Эмоции, размещенные нами на поле, как я уже говорила, образовали ядро пространства
которое определено дождем лучей и смутными контурами ландшафта
как фотография взрыва, и придали путешествию взгляда твоего в него или по мне
воображаемую тяжесть перехода через космический залив
или ряды алюминиевых столбов

Она прогуливается по площадке за синей сеткой, по просторному теннисному корту

по участкам бетона, вместо единого движения пространства, где небо и земля
собрались бы вместе

Она думает о поле снаружи, о категории серых точек

на телеэкране, звездных координат, не отражающих чей-либо опыт
но волнующих всех, кто смотрит на них, поэтому это и есть опыт, и
земля в целом представляется свечением земли

Койот или зов мерцания

затихает за секунду до его распространения по полю
осадок вместо
прорисовки чувств, соотношения людей к космосу

Я прохожу через фокальные плоскости синего теннисного корта как через сцену желания

Материал смежного неба со мной от меня ускользает,
чистое означающее и сдвиг смысла
небеса или космос – градация материала, свет – это след
подвижности, как светящийся след на сенсорном экране, продленном
до траектории следа
и отмеченном световыми столбами или притянутом к краю планетой

Твое имя становится светящимся следом. Через движение следа

его повторение и задержку, моя жизнь защищается
от размытия, таймлапса, вспышек
секса, подвижности его остаточных образов

Теперь мне понятно, как взгляд проникает вглубь

подобно неспособности замереть – чтобы позволить тебе увидеть

1990 Екатерина Захаркив

Дочь

1 (этот сон)

Ночью ангел молча плывет к плоской скале, где морские птицы спят, чувствует их и останавливается. Они узнают его в лунном свете, не просыпаясь, – это физическое ощущение значения твоего сна, когда ты проснешься. Сон птиц представляет ангела, а потом укрывает значение, ангел. Королевские пальмы блестят, ветки, дотягиваясь до звезд, принимают их облик, чтобы показать чувства к звездам. Общее – реально, здесь, в памяти птиц, и расширяет инстинктивные пределы их восприятия, но это не было узнано, пока.

Держа ее лицо в своих руках – держу чашу, из которой я родилась. Лицо не отражает моих чувств, как холмы, держащие небо. Чаша представляет чувства ангела к внутренней структуре того, что появляется тонким и уязвимым, но почти неорганическим, как перья. В собственном свете лицо кажется рыхлым и тусклым, лепестки магнолии, или мои эмоции с ценным предложением разорения.

Вращающийся маяк ревет на острове, создавая куски времени вне человеческих существ, с ароматными пустотами между огнями, где я рассматриваю ее время, плиссируя лепесток с тенью, пока лепесток не появится около травинки на земле, с незапятнанной красотой любого человека, который был бы красив, так что я могу оглянуться вокруг и подойти к цветку, не сравнивая их.

Лента ангела упала на ее глаза, пока она смотрела на что-то, немного похожее на свет над широкой частью реки, и немного похожее на розовую стену дома сквозь почки деревьев. Оно походило на эти две вещи, путь желтизны на плодах похож на чувства, хотя этот цвет меняется. Твои чувства переполняют чашу. Я заменяю его серым птенцом в чаше.

2 (Комментарии)