От «Черной горы» до «Языкового письма». Антология новейшей поэзии США

…шумная зона побуждает к проигрыванию клише. Ко времени ли это? Можно ли выбрать подходящее время? Вопрос другой вопрос один авторитарный и один авторитарный. Но не забывайте, где мы находимся. Радиоактивность. Зашкаливающая ликвидация фортепьянной недвижимости. Нет, не там, в Прочти-меня-Вилле, выстави меня на продажу! Выходи за меня замуж, хотя мы не пара хотя тебе и не нужно сразу же отвечать. Уважение приходит позже, в гармонии одной частной политики с другой и другой и еще другим вопросом: есть ли у тебя шляпа? У тебя есть юбка? У тебя есть костюм? У тебя есть часы? Четвертый вопрос – вопрос королевы, сыгранный черными клавишами на фоне отвесных скал, обсаженных деревьями. Она играет бесконечность на их лицах, вспоминая «структурно необходимую трансцендентальную иллюзию».

Ясная ночь признается: кажется, я увлеклась с шутовством. Тихо оседает в деревне, где я знаю всего несколько человек. Не все думают об одном и том же. У кого-то на уме родина. Дерзкая греза соскользнула с клавиш. Никакого сервиса здесь тоже давно нет. Что касается равновесия, добродетели и уравновешивающих действий, рабочих нагрузок, если они отдыхают, значит ли это, что я ночь? Или – что они мертвы и ничего больше? В каких образах под звездным сводом воплощены уравновешенные поступки? Я немного настороженно отношусь к тому, что дневной свет думает о моих вопросах. Извиваясь, деревья устремляются в древние вихри. Пианино и виджеты разделяют пастбище. Сказка начинается с картины, находящейся под угрозой.

2008 Екатерина Захаркив

Клетка смысла

клетка смысла, напоминающая их

A может быть аббревиатурой чего-то внутри себя, внутри A. Что-то внутри A может вибрировать. Оно способно проникнуть в частоту или прикосновение A. Вещь внутри A может быть четной или нечетной. Как далеко может зайти вещь или забраться внутрь А, прежде чем она начнет испытывать определенный дискомфорт, похожий на дискомфорт от попадания в чью-то голову?

Человек обнаружил нечто в момент слабости, и теперь известно: это то, что происходит в его голове. Это стало проблемой, хотя и не стоит того, чтобы повторять. После разоблачения оно выросло непропорционально тому языку, что пустил его споры в чьей-то еще голове, и теперь оно там растет как грибы.

2006 Екатерина Захаркив

Ибо она

Затылок, покоившийся на подушке, не был хмельным. Мы не слышали слов друг друга. Такая бесстыдная лужа в ванной. Нас разделяли годы. Глядя в лицо Максин, я уставилась на незнакомку, которая вышла из кромешного леса насквозь мокрая. Я вышла из случайной постели, ярко-красное буйство раззадорило шумных собак. Все-таки я платила за жилье и обеспечивала ее. Она извинялась за это. Договор, не требующий проверки. Снаружи, на стоячей воде, был начертан эпиграф. Он больше меня, возможно, хотя и моложе. Я сумела добраться до дома, вся липкая, как амфибия, от пота. Солнечный свет из окна заигрывал с ее золотыми кудрями – удар кулаком в глаз. Справа налево и слева направо, пока борта ее тела не превратились в контуры. Ошарашенный, он спрятался в комнате, напевая про себя обрывки песен о чем-то, что было ему неизвестно. Или мне нужно сказать что-то злобное? Какая-то пасторальная гравюра, приторная, но нежная, если поставить на паузу. Я ринулась к ней, поддержала. Меня трясет, уничтожь его. Я погрязла в путаных воспоминаниях, которые никак не удавалось восстановить. Где он находит друзей? Максин ответила мне: «Но это опять была только ты». Несмотря на машины, дым, многоязычие, радио и бытовую технику, ровное широкое гудение рельсов, тревогу, с которой взгляд движется, чтобы найти телефон, и все произвольные цвета, я все та же. Опустите стекло, повернитесь лицом к пристани. Возможно, я стояла на простом школьном дворе.

1978 Екатерина Захаркив

Хэрриетт Маллен (1953)

Линька

Вылезаю из старой рубцеватой кожи
(загрубела уже не нужна
сбросить
выпростаться
оставить позади)

Счищаю лузгу

наземь смахиваю

Отшелушиваю защиту

облупливаю слоями
уязвимость обнажая

Смаргиваю старые веки

чтобы видеть по-новому

О скалу обтираюсь

опять смогу чувствовать

1981 Дмитрий Манин

«дождик грибной…»