От чести и славы к подлости и позору февраля 1917 г.

Как же поступил генерал Кириенко, уйдя из Русского Обще-Воинского Союза? Какой пример он показал тем, с кем стал работать по созданию кадров Императорской Армии? Придя туда, он с собой принес измену Белой идее и ее вождям во главе с генералом Корниловым, бывшим Верховным Главнокомандующим, на которого возвел недопустимую хулу, оскорбил чувство патриотической России, увидевшей в лице генерала Корнилова того вождя, который способен был в роковой час остановить распад Армии и Отечества, а чтобы стать этим вождем, надо было предварительно пройти жертвенный путь, и он его прошел через форты афганистанской крепости Дейдели, степь отчаяния, пески Северного Китая, боевые поля Маньчжурии, где за подвиг у деревни Вазые в качестве решительного начальника он венчается Георгиевским орденом, затем в Карпатских горах умножает славу 48-й Суворовской дивизии и, наконец, плен, из которого после трехкратных попыток в многодневных скитаниях достигает родных пределов и возвращается на фронт прославленным героем. Вся Россия признала его таким, только генерал Кириенко со своим сомнительным окружением опошлил и осквернил подвиг, которым должна гордиться любая Армия, зачислив его в сонм своих героев. Много еще доблестных дел числится за генералом Корниловым, известных военному миру, но о них скажут другие.

А что же представляет генерал Кириенко? Мы, чины Русского Корпуса, хорошо его знаем и помним по Банице в Белграде, где он некоторое время занимал должность начальника гарнизона и считался помощником командира корпуса генерала Штейфона. Держал себя генерал Кириенко крайне заносчиво, в обращении с подчиненными всегда был груб, как правило – к провинившимся прилагал арест после жестокого разноса.

Генерал представлял тип начальника, которого избегали, чтобы не попасть на замечание, выговор, разнос. Самым излюбленным делом, льстившим его болезненному самолюбию, было появление на вечерней перекличке гарнизона, представлявшей, скорее, строгий смотр. Обходя строй, генерал не скупился на острые замечания и подвергал им не только рядовых, но даже ротных командиров, чин которых был равен его чину и выше по старшинству. Помнится, как однажды он сделал замечание генералу Ангилееву, командиру роты, приблизительно в таких словах: «Ваше Превосходительство, Вы и до сих пор еще не научились выстраивать роту!» Невольно становилось больно за такую дерзость в отношении такого же генерала, бывшего на фронте 1-й Великой войны командиром одного из славных полков.

Отношение его к бывшим добровольцам носило сугубо оскорбительный характер, что вызвало у них лютую ненависть к оскорбителю.

В начале 1942 года в Софии открылась запись в формирующийся в Югославии Русский Корпус. Добровольцы массами, с первых дней записи, стали прибывать на Оборище, 17, где находилось бюро записи, горя желанием включиться в борьбу с поработителями Родины. Еженедельно по железной дороге группы в 100 человек отправлялись в Белград. Прибытие новых пополнений позволило закончить формирование 3-го полка и приступить к разворачиванию 4-го, но оно не было закончено из-за прекращения поступления новых контингентов. Объясняется это обстоятельство наступившим охлаждением, вызванным ярким недоброжелательством руководителей формирования во главе с генералом Кириенко к этим пополнениям, пропитанным духом добровольчества и их сплоченностью в сохранившихся частях Добрармии.

Особенно это недоброжелательство проявлялось в беседах генерала Кириенко с вновь прибывшими группами.

В одной из таких бесед генерал Кириенко открыто заявил: «Забудьте, что вы были корниловцы, мaрковцы, дроздовцы, алексеевцы. Здесь их не будет, а все старое и прошлое их представляет позорную страницу, которую нужно перевернуть раз и навсегда». Печальное заявление он сделал нашим первым представителям, покойному генералу Жданову, командиру Марковского полка, штабс-капитану Стефановскому, представившему группу корниловцев в 105 человек, вызвав негодование их. Иначе и не могло быть, ведь сюда явились старые воины-добровольцы, спаянные боевым товариществом, участники многих боев, раненные по несколько раз, и даже инвалиды, все готовые вновь повторить страду воина во имя долга перед Родиной. То, что сказал генерал Кириенко, острым ножом вонзилось в их честные сердца, и в них угасла вера, что новое дело строится на святой правде.

Вскоре прилив новых пополнений прекратился и начался отлив старых, и только искусственные препоны предотвратили массовый уход. Но почта успела предупредить тех, кто был намерен последовать примеру пионеров, плохую услугу учинил не в меру ретивый и неудачливый новатор делу формирования. Несомненно, генерал Кириенко заслуженно называется злым гением Корпуса.