От чести и славы к подлости и позору февраля 1917 г.

В другом доме Парамонова было общежитие для служащих чинов штаба, по вечерам собирались по комнатам все «храбрые адъютанты, офицеры» и служащие молодые барышни, пили вино, хохотали и раздавались женские взвизгивания. Скромно говоря, когда по всей России текла кровь, здесь тыловые герои и героини справляли сатанинский шабаш на Лысой горе. При штабе открыли столовую, где хорошо кормили штабных. Мы же до самого выхода в 1-й Кубанский поход снабжались и кормились моим заведующим хозяйством фасолью и картошкой, мои деньги таяли, раненых перевязывали мои доброволки, а молодых и обученных сестер милосердия в санитарном отделе было много. В общежитии штаба стоял смех, пьянствовали и флиртовали вовсю, и никто из этих «господ» не подумал, что их место там, где с завтрашнего дня начнет обильно литься наша кровь. До самого 1-го Кубанского похода я от штаба не получил ни одного добровольца, ни одного врача, ни одной сестры милосердия. Ни Верховному главнокомандующему, ни просто главнокомандующему не было времени подумать о сражающихся. А ведь один штаб мог дать хорошую офицерскую роту.

Невольно вспоминаются «Очерки русской смуты» генерала Деникина из его молодости, и как он подготовлялся к роли вождя. В чине капитана Деникин отбывал ценз командира роты в 183-м Нултусском полку и ввел в своей роте «сознательную дисциплину». Кончилось командование, рота оказалась хуже всех остальных. «После моего ухода (как писал потом уже ген. – лейтенант Деникин в своих очерках) старый сверхсрочный фельдфебель Сцепура выстроил роту, поднял многозначительно кулак в воздух и произнес внятно и раздельно: «теперь вам не капитан Деникин. Поняли?» – «Так точно, господин фельдфебель». После этого рота быстро оправилась и стала не хуже других». Так вот, будучи капитаном, Деникин разложил роту, а в чине генерала разложил и погубил Добровольческую армию.

Если бы генерал Деникин и остальные «основоположники», со своей быховской программой, бросились спасаться в Сибирь, как хотел генерал Корнилов, то у меня быстро организовался бы полк, а вскоре и два полка, и, держа связь и руководствуясь указаниями генерала Каледина, мы бы свободно два-три месяца большевиков на Дон не пустили, ведь народ, уже достаточно вкусив коммунизма, тоже нас поддержал бы. А в апреле пришел полковник Дроздовский со своим отрядом, восстали казаки и сила наша выросла бы в большую, тогда первое что мы, я и Дроздовский, сделали бы: взяли один из полков и бросились бы спасать Государя и Его Семью. Иначе быть не могло, ведь полковник Дроздовский и я были кадеты одного класса Киевского Владимирского Кадетского Корпуса.

Пробраться в Екатеринбург было гораздо проще, чем полковнику Дроздовскому с Румынского фронта. Захватить на реке Дон пароход или два, доехать до Царицына, а там по Волге на захваченных опять пароходах до Самары и дальше по железной дороге на Уфу и Екатеринбург. Задержать нас никто не посмел бы, настоящих коммунистических войск не было, была сатанинская коммунистическая рвань, опоясанная патронами, но разбегающаяся при нервом выстреле. Распускали бы слух, что идем войной на золотопогонника адмирала Колчака. Чтобы не подвергнуть опасности царскую семью, вероятно, пришлось бы снять погоны. Спасенные Царь и Его Семья, по их указанию и желанию, были бы доставлены в безопасное место, а русские крестьяне, рабочие и опомнившиеся красноармейцы, вкусившие коммунизм и узнавшие, что Царь и Его Семья спасены, сами свергли бы коммунизм без помощи генерал-адъютантов и просто некоторых генералов-изменников и левых «интеллигентов», которые только портили всякое нужное дело.

И тогда я уверен, что наш Император Николай II повернул бы колесо истории так, что наше многострадальное Отечество продолжало бы исполинскими шагами свой тысячелетний исторический путь.

Немецкие войска были бы изгнаны из России.

На храме Св. Софии в Константинополе водружен православный крест.

Все народы получили бы мир и тишину, а не теперешний сатанинско-коммунистический, социалистический и демократический трусливый бедлам.

А если бы народы вздумали бы на нас напасть, то мы вторично заняли бы Париж, но уже с другими результатами, не щадя своих «союзничков».

Глава XIV

14/1 1918 года я, наконец, был вызван в «штаб Добровольческой армии», как было написано в предписании.

После опросов я был торжественно введен к генералу Деникину, который мне сообщил, что на Ростов наступает из Киева красная армия Сиверса, что я знал раньше и уже вел разведку. Мне немедленно выехать на станцию Неклиновку, где полковник Кутепов с отрядом защищает Таганрог и я у него получу соответствующие указания. Потом, впервые, поинтересовался, сколько я имею людей, и я ответил, что три полных роты. Больше генерал Деникин мне ничего не сказал. Задача была огромная, но не было указано никаких данных для ее осуществления.