От этого зависит ваша жизнь. Как правильно общаться с врачами и принимать верные решения о здоровье

В поисках решения проблемы моя дочь гуглила, в чем еще может быть причина онемения, и она пришла к неожиданному выводу: ее симптоматика может быть связана с глютеном. Она также периодически жаловалась на боли в животе и чувство тяжести. Возможно, она наконец докопалась до истины?

По результатам последнего анализа крови, целиакия — аутоимунное заболевание, которое лечится путем исключения из рациона глютенсодержащих продуктов, — выявлена не была. Однако около 18 миллионов американцев живут с непереносимостью глютена, при этом не страдая целиакией[179].

Был только один способ проверить. Моя дочь любила выпечку, но решила пересилить себя и отказаться от глютена хотя бы на месяц. В течение десяти дней она не ела глютенсодержащие продукты — онемение перестало возникать. Затем это ощущение вернулось, но появлялось оно только во время зумбы. Я снова пошутила про болезнь Зумбы, и мы с облегчением рассмеялись. Неврологическое нарушение явно было не слишком серьезным, раз уж его симптомы практически исчезли, стоило лишь отказаться от хлеба и круассанов.

Моя дочь пошла на повторный прием к неврологу. На этот раз я пошла с ней. Врач посмотрел на результаты обследования. С прикованным к компьютеру взглядом он спросил мою дочь, как она себя чувствует.

Она начала ему отвечать и сказала: «Я прочитала в интернете…» — но он перебил ее. Устремив свой взгляд на нее, он сказал: «Либо я, либо интернет».

«Но…» — начала она.

Он снова ее перебил и медленно, делая акцент на каждом слове, сказал: «Либо я, либо интернет».

Был ли у врача какой-то другой способ справиться с ситуацией, не подставляя пациента под удар? Определенно.

Имело ли в данном случае значение, что в роли пациента выступала женщина? Возможно. Скрытое предубеждение — это склонность людей (в том числе и врачей) действовать на основании культурных стереотипов в отношении тех или иных социальных групп (в зависимости от возраста, пола или расовой принадлежности). Такие предубеждения возникают на подсознательном уровне и могут противоречить явным убеждениям человека[180]. Более того, в связи с тем, что врачи постоянно изучают научные материалы, они склонны считать, что их суждения беспристрастны. Из-за скрытых предубеждений врачи не только общаются с пациентами по-разному, но и назначают им разное лечение. Такие предубеждения объясняют, почему афроамериканцы в отделениях неотложной помощи получают обезболивающие препараты в меньших дозах в сравнении с белыми американцами[181] и почему, согласно одному исследованию, латиноамериканцы в семь раз реже получают опиоиды, чем пациенты нелатиноамериканского происхождения с такими же травмами[182].

Женщины также сталкиваются с предвзятым отношением. Считается, что пациенты мужского пола сообщают о боли лишь в случае необходимости, поэтому они без проблем получают обезболивающие препараты. Женщин же часто называют «истеричными» или «эмоциональными», считая, что они преувеличивают испытываемую ими боль. Они дольше ждут назначения обезболивающих препаратов, а все их беспокойства часто списывают на стресс[183]. Врачи относятся к различным группам пациентам по-разному и лечение тоже назначают неодинаковое, что сказывается на состоянии здоровья пациентов.

Невролог пригласил мою дочь сесть на кушетку для осмотра и обнаружил, что ее рефлексы в полном порядке. Тогда он задал вопрос: «У вас все так же немеют конечности?»

Я напряглась. Перебьет ли он ее снова? Должна ли я вмешаться, упомянуть, что я психолог, специализирующийся на изучении принятия медицинских решений? Мое академическое звание даже выше, чем у этого врача. Должна ли я вынудить его выслушать мою дочь? Пристыдить его за то, что он этого не сделал? Но пациентом была она, а не я. И хотя она мой ребенок, ей был двадцать один год, и я не хотела вмешиваться и лишать ее права голоса или становиться провокатором конфликта с врачом. Пока было не время.

«Я именно об этом и пыталась вам рассказать, — уверенно заявила моя дочь. — Я прочитала, что моя проблема может быть вызвана непереносимостью глютена, поэтому я перестала есть содержащие его продукты, и мне стало намного лучше». Она сказала о том, что конечности теперь немеют не так часто.

Я так ею гордилась.

Противостоять медицинскому работнику, да и вообще любому человеку, который отказывается вас слушать, особенно человеку, имеющему авторитет… Такой поступок требует уверенности. Но уверенность — это еще не все. Было бы неправильно полагать, что личные качества — единственное, от чего зависит способность пациентов высказывать свою позицию профессионалам. В распоряжении моей дочери было кое-что еще — то, что французский социолог Пьер Бурдье назвал «инкорпорированным культурным капиталом»[184]. Ее инкорпорированный культурный капитал — длительные диспозиции ее ума и тела, ее габитус, ее модель поведения в обществе, приобретенная от семьи.