От Фарер до Сибири

В конце концов пришла более весенняя погода. Потихоньку начали образовываться проталины во льду, покрывавшем реки и озера, регулярно стали появляться перелетные птицы. Прибыли большие стаи диких гусей. Они пролетали над определенными местами, чаще всего в полуночное время, а если был туман и унылая пасмурная погода, то они летели так близко к земле, что я за короткое время подстрелил их около двадцати штук. Утки садились везде, где есть вода, и по мере увеличения свободной ото льда воды мы могли на лодке охотиться на широконосок, синег, длиннохвостых уток, но особенно полярных уток и морянок. В первые дни июня аборигены уже могли протягивать свои сети между берегами реки и кромкой льда, где вода образовывала узкий проход. Их улов состоял прежде всего из щук, которых мы на станции с удовольствием ели, но которых здесь на севере никто летом не может увидеть собственными глазами, несмотря на все изобилие съедобных рыб, которые там водятся. К середине июня снег растаял практически везде, 23 июня (11 июня) окончательно освободились ото льда реки. (В 1889 году лед тронулся в Тазовской губе 29 июня, а в 1890-м – 24 июня.) Лед ломался на реках с сильным течением – было интересно за этим наблюдать. Льдины трескались, расшатывались в необузданном танце, сталкивались со звучным грохотом, переворачивались, вздымались вверх и нагромождались друг на друга, вращаясь и подвергаясь давлению со всех сторон. Это продолжалось несколько дней, однако должна была пройти неделя, прежде чем река окончательно освободилась ото льда. В то время как ледокол был еще в самом разгаре, а вода быстро поднималась, затапливая большие низинные пространства, я отправился в одолженной в Нейве-сале лодке, предназначенной для сетевого лова, с шестью аборигенами на юг Тазовской губы, чтобы исследовать несколько островков, где каждый год высиживают птенцов многочисленные лебеди, утки и гуси. Первая поездка была немного отложена из-за дрейфующего льда, пришедшего в бухту, но в остальном ей благоприятствовала отличная погода. Поездка оправдала ожидания, хотя мы не нашли столько яиц, сколько рассчитывали, так как приехали на эти острова на несколько дней ранее положенного.

Из Южного Таза аборигены отвезли меня на лодке на летнюю станцию Мунго Юрибей, куда мы прибыли одновременно с рыбаками с Нейве-сале, как только это позволила ледовая обстановка.

Глава ХIV Ловля рыбы в Северной Сибири

Техника ловли осетра. – Рыболовные станции. – Доходы рыбаков. – Приход «Маргариты»

На зимней станции в Нейве-сале в последние дни все были заняты работой. Русские, приехавшие весной с обозами из Сургута, готовились к началу сезона. Теперь аборигены стали помогать рыбакам, рассредоточившись по нескольким построенным здесь станциям.

На каждой станции – максимум три-четыре рыбака, каждый из которых обслуживает свое судно и 60 лесок длиной приблизительно в 60 саженей. У каждого рыбака есть абориген, который гребет на своей легкой плоскодонной лодке, а сам он сидит сзади и управляет веслом. Лески называются самоловами и состоят из 60 очень острых и заточенных крючков без зазубрин, которые с поводком длиной в локоть привязываются к главной леске с промежутком в сажень. Вместо наживки к крючку лишь прикреплена маленькая цилиндрическая пробка на веревке из конского волоса длиной в четыре дюйма. Когда леска – чаще всего их связывают вместе по 10–20 штук – погружается в воду поперек течения, крючки принимают в воде наклонное положение. Таким образом осетр – на леску обычно ловят его, – который не слишком охотно кусает крючок с наживкой, плывя вверх или вниз по течению, намертво там застревает. Тут также ловят другую рыбу (сига), сетями и неводом.

На каждой рыболовной станции есть «засольщик» – либо русский, либо абориген, ему помогает абориген-филейщик. На станции работает приказчик, а также нередко женщина или мужчина-абориген, исполняющий обязанности повара. Жизнь тут очень скучная, а еда однообразная, состоящая в основном из рыбы и хлеба, но свежий, сырой, жареный или вареный осетр – блюда, из-за которых нам бы завидовал сам король. Свежая осетровая икра, а особенно осетрина, крайне вкусны. Помимо этого, здесь пьют горячий напиток, чай, который употребляют на станциях и вообще в Северной Сибири не самым лучшим образом: его закатывают в четырехугольные брикеты, преимущественно состоящие из перемолотого, ранее заваренного чая, земли и других составляющих, весом в пару фунтов.

Рыболовная станция