От Голливуда до Белого дома

Мама меня на него благословила. Я по-прежнему много времени проводил во Флоренции и часто прибегал к ее помощи, чтобы сшить придуманные мною модели. Пату и большинство других великих кутюрье могли собственноручно выполнить весь цикл создания платья: нарисовать, задрапировать, раскроить, сшить. Основам этих процессов меня научил мамин заведующий производством, но я не собирался в них совершенствоваться. Мне не хотелось конструировать выкройки или кроить ткань, теория и технологии меня мало интересовали. Для такого мастера, как Люсьен Лелонг, женщина была всего лишь элементом дизайна. Мое же отношение к клиенткам было намного более личным — я создавал модели для конкретных женщин. Мне хотелось преподнести их в наиболее выгодном свете. Особенно важным это было в Риме — сами женщины ценились там неизмеримо выше, чем все мои придумки.

У меня была возможность создавать модели для сливок римского общества, в том числе и для дочери Муссолини Эдды Чиано (девушки, ничем не выдающейся, кроме своего происхождения). Со многими из своих будущих клиенток я познакомился, когда проводил лето в Форте-деи-Марми, где отдыхали светские люди со всей Италии. С моей самой первой клиенткой в Риме, красавицей Надей Берлингиери, нас вообще связывала невероятная история: я дрался на дуэли из-за ее сестры Лолы.

Это случилось в 1930 году после инцидента в популярном клубе «Капаннина». В тот день я участвовал в теннисном турнире в Виареджио, одном из самых главных в Италии, и был преисполнен чувства гордости. За столиком я увидел Надю, ее старшую сестру Лолу и жениха Лолы, князя Алигьеро Джованелли. Эти девушки — наполовину итальянки и наполовину русские — были одними из главных светских красавиц. Просто сногсшибательными: Надя вообще выглядела, как Ава Гарднер[39]. Но на танец я пригласил ее старшую сестру.

Я слыл хорошим танцором, а в Италии танец часто считается инструментом соблазнения. И вот, когда я кружил по залу эту обрученную красавицу, ко мне неожиданно подлетел Джованелли, оттолкнул от своей невесты и дал мне пощечину.

Это, конечно, был прямой вызов, который видели все. Я мог сразу же дать ему кулаком в нос, но это было бы не по-джентльменски. Однако оскорбление взывало к ответу.

Я обратился к своему старшему приятелю, маркизу Лодовико Антинори, и попросил быть моим секундантом. Он пытался отговорить меня, подчеркивая, что мне еще нет восемнадцати, «законного возраста» для дуэли. Конечно, в Италии дуэли вообще были вне закона, маркиз тут имел в виду традиционный минимальный возраст. Но я был непреклонен. Я хотел поквитаться с Джованелли и жаждал крови.

В конце концов я уговорил Антинори, и он пригласил своего друга стать вторым секундантом. Потом он связался с Джованелли, и тот неохотно согласился на наши условия. Дуэль должна была состояться на рассвете в pineta, и драться мы должны были на шпагах до первой крови (дуэлей со смертельным исходом не было уже многие годы).

Накануне я весь вечер пил бренди, чтобы укрепить боевой дух. На сердце было тяжело, больше всего меня угнетали предстоящие расходы. Я наконец узнал, почему на дуэли дрались только джентльмены — никто другой просто не мог себе это позволить. Дуэлянт должен был сделать дорогие подарки своим секундантам, потому что они сильно рисковали — в случае огласки им грозил арест; доктору тоже предстояло отстегнуть кругленькую сумму. Кроме того, традиция, да и предусмотрительность тоже, требовала нанять перед поединком профессионального учителя фехтования, чтобы отточить удары, — это тоже стоило недешево.

И вот на рассвете мы сошлись в pineta, и вся моя бравада при виде противника с оружием рассеялась в утренней прохладе. Помню, как я смотрел на стоящего напротив Джованелли и думал: Как я ухитрился в это ввязаться? Я не хотел причинять ему вреда и, конечно, не хотел терять собственную жизнь из-за такого пустяка. Я понимал, что даже мелкая царапина положит дуэли конец, но, с другой стороны, любое неверное движение могло привести к смертельному исходу. Мне удалось задеть его первым, довольно глубоко оцарапав предплечье. Он принес свои извинения, я их принял, и мы снова стали друзьями. По традиции, чтобы все узнали о нашем примирении, мы появились рука об руку (его рука была забинтована) в лучшем кафе города.

Итальянцы обожают такие представления, эффектные жесты, шоу джентльменов. Весть о дуэли молниеносно разнеслась по всей стране и сильно упрочила мою репутацию.

Так что молодые итальянки были обо мне наслышаны. Я был своего рода диковиной: джентльмен, который дерется на дуэлях, участвует в теннисных турнирах, носит прозвище Спичка из-за своего взрывного темперамента и при этом создает женскую одежду. Как странно. Как необычно. В то время я особенно дружил с тремя сестрами Чериана и семьей Серра ди Кассано. Чериана занимали высокое положение в обществе и были в числе моих первых, всем известных клиенток, но самой первой стала все-таки Надя Берлингиери, младшая сестра Лолы, из-за которой случилась дуэль.