От Голливуда до Белого дома

И очень скоро они мне попались, через несколько миль в отеле Дель Мар. Их джип стоял на стоянке перед отелем. «Ага, — сказал я Вэлми, припарковываясь. — Сейчас мы их проучим».

«Знаешь, — ответил мне Рождер, крепкий мужчина ростом 6 футов 1 дюйм (185 см), — у меня плечо болит. И вообще я не хочу никаких неприятностей».

Я вошел в переполненный бар, а позади меня на безопасном расстоянии следовал Роджер. Справа была барная стойка, слева — столики. А прямо передо мной заказывали себе выпивку эти два шутника из джипа, крупные краснолицые мужчины, говорившие с техасским акцентом. Никакого плана действий у меня не было, только гулявший в крови адреналин и неукротимость берсерка[121].

Я постучал одного из них по плечу: «Это ты водитель джипа?»

«Да».

И тут я нанес ему мощный удар слева, прямо в челюсть. Пока его приятель ошарашенно глядел на нас, я уложил и его, проведя лучший апперкот в моей жизни.

Мне казалось, что сцена эта происходит в полной тишине, как в замедленной съемке. Внезапно бар словно взорвался, все зашумели, ко мне подбегали люди. Кровь моя все еще бурлила, я готов был продолжать. Вдруг кто-то схватил меня за плечо, и я развернулся, чтобы врезать и ему, но мужчина тянулся, чтобы пожать мне руку. «Потрясающе, потрясающе, — повторял он. — Это было просто великолепно. Давайте присядем за мой столик, поговорим».

Это был Джек Уорнер.

«Я никогда ничего подобного не видел, даже в кино, — сказал он. — Теперь вас будут называть „Кассини, который валит с ног одним ударом“».

Появилась полиция и восстановила порядок. Джин тоже присела за наш столик. «Вот это мужчина, — сказал ей Уорнер. — Он лучше самого Эррола Флинна».

Мы посмеялись и заговорили на другие темы. Уорнер слышал, что я неплохо играю в теннис, и пригласил меня сыграть в паре на его личном корте. «Позвоните мне, обязательно позвоните», — сказал он нам с Джин на прощание.

«Знаешь, — сказала мне Джин, — я ненавижу твои драки… но сегодня, надо признать, ты выбрал превосходную аудиторию. Дружба с Джеком Уорнером может оказаться очень полезной, и, мне кажется, ты ему понравился».

Думаю, что именно Джек Уорнер поведал эту историю Луэлле Парсонс, потому что на следующий день отчет о ней появился на первой полосе Examiner. И Джин оказалась права: Джек Уорнер стал мне хорошим и готовым оказать поддержку другом на много лет. Мы играли в теннис каждый уик-энд, мы обсуждали девушек и лошадей. Я считаю его человеком с прекрасным чувством юмора, хотя уверен, что сотни бывших сотрудников студии Warner Bros. со мной не согласятся и расскажут вам, каким тираном он был. Я же с удовольствием смеялся над его шутками.

После обеда Джек любил поразглагольствовать. Еду в доме — вернее будет сказать, в поместье Уорнера — подавали первоклассную, в лучших европейских традициях, что большая редкость для США. Он вставал и выдавал что-то вроде своего фирменного местечкового стенд-апа, целую серию простых и убойных шуток. Помню, как-то после обеда, где почетным гостем был Лоуренс Оливье, Джек перешел к своему любимому развлечению. Смеялись все, кроме Оливье. Джек поднажал и выстрелил новым залпом шуток, адресуясь непосредственно к актеру. Остальные стали смеяться потише, а Оливье даже не удостоил его вежливой улыбкой. Он как будто хотел сказать: «Может быть, ты и большая шишка в Голливуде, но я не смеюсь, когда мне не смешно».

Я болел за Джека и надеялся, что сейчас он выдаст что-нибудь эдакое и заставит Оливье рассмеяться помимо его воли. Но не сложилось. Джек свернул представление, и это был единственный случай, когда я видел его смущенным.

Джин оказалась права и когда говорила, что дружба с Уорнером может оказаться для меня полезной. Со временем Джек предложил мне стать заведующим костюмерным цехом на студии, но в то время у меня уже были другие планы, и я отказался. Но это не было его единственным бизнес-предложением. Среди прочих самым любопытным стал забавный случай, когда с его подачи я выступал в качестве голливудского агента.

Еще до того, как уволиться с армейской службы, я искал варианты своей будущей работы. Как-то, когда я еще носил форму, мы обедали с Чарли Фельдманом, президентом студии Famous Artists, обаятельным плейбоем. «Что ты так привязался к этим костюмам? — сказал он. — В Париже, может, это и большое дело, но здесь — просто техническая работа, как у гримеров, осветителей или парикмахеров. Послушай, Олег, ты можешь зарабатывать настоящие деньги. Ты знаешь всех хорошеньких девушек. Найди среди них талантливых, заставь их подписать контракт с нашей студией. Ты же прирожденный агент».

Думаю, что у Фельдмана был свой тайный план — он хотел заполучить для студии Джин. Но он предложил мне хороший оклад и красиво звучащую должность: исполнительный вице-президент по поиску новых талантов.