От Голливуда до Белого дома

Девчонки были неплохими, чего нельзя сказать о фильмах студии. Я не помню ни одного названия, видимо, подсознательно стремился их забыть, но от работы с Фоем я и вправду получал удовольствие. Я знал его давно, еще со времен, когда мы общались в одной компании (в ней было много выходцев из Европы: писатель Барни Глезер, режиссер Жан Негулеско, актер Петер Лорре). И Фой очень хорошо мне платил. Всего на трех моих работах мне удавалось получать хорошие деньги — 2000 долларов в неделю.

А Джин тем временем зарабатывала очень хорошие деньги — 5000 долларов в неделю. Она достигла вершины своей карьеры и хотела жить соответствующим образом. Джин решила, что настала пора спуститься с нашего холма и окончательно влиться в голливудское общество. К моему сожалению, она продала наш дом на Малхолланд драйв и приобрела типичную виллу кинозвезды в Бель-Эр, где было все, что положено по статусу — безупречно подстриженные газоны, цветники и бассейн.

Если раньше нас мало кто принимал, то теперь все широко распахнули свои объятия. Нас постоянно приглашали в гости Джек Уорнер и Дэвид Селзник, мы считались своими среди лошадников Занука и в компании англичан — Дэвида Нивена, Рекса Харрисона (с которым Джин снималась в картине „Призрак и миссис Мьюр“), Альфреда Хичкока, Чарльза Лоутона, Дугласа Фэрбенкса-младшего и Элси де Вульф, в замужестве леди Мендл.

^{Джин Тирни с Кларком Гейблом в фильме „Никогда не отпускай меня“}

^{Джин Тирни с Данном Эндрюсом в фильме „Железный занавес“}

Коул Портер[123] обожал Джин и часто приглашал нас к себе на обед. Получить от него приглашение считалось в Голливуде большой честью. На обедах у Портера всегда присутствовало от двенадцати до шестнадцати тщательно выбранных гостей, от которых хозяин ожидал умения поддерживать интеллигентную, содержательную беседу (никакой пустой болтовни на киношные темы не допускалось).

Как-то вечером мы были приглашены к Портеру, и Джин меня предупредила: „Коул хочет посадить тебя рядом с Кэтрин Хепберн“ (см. сноску на с. 61, глава 2).

Я не был знаком с Хепберн лично и надеялся произвести на нее хорошее впечатление. Ей, одной из немногих в мире кино, было присуще подлинное чувство стиля, да и талантом она превосходила других актрис.

К сожалению, в тот день у меня была послеобеденная встреча с актером Форрестом Такером, с которым мы проходили службу в Форт-Райли, и еще с несколькими старыми приятелями-кавалеристами, оказавшимися в городе. Мы выпивали и предавались воспоминаниям. Ностальгия повлияла на наш выбор напитков — это был убойный ерш из виски с пивом, который мы обычно заказывали в отеле „Мюлбах“ в Канзас-Сити. Теперь я пил с большей осмотрительностью, но все же, видимо, недостаточной. День был жарким, пиво шло на ура, и я неплохо себя чувствовал.

^{Кэтрин Хепберн}

В машине по дороге к дому Коула Портера я тоже неплохо себя чувствовал… под хмельком, конечно, но все было под контролем. Я неплохо себя чувствовал, когда подавали коктейли, и я общался с другими гостями. Меня представили Кэтрин Хепберн, которая, в присущей ей прямой, энергичной манере, тут же заявила мне: „Сейчас я не буду с вами разговаривать. За столом нас посадят рядом, и вот тогда я вас обо всем расспрошу, потому что хочу узнать вас получше. Так что — готовьтесь“.

Ее интерес польстил мне, и все шло замечательно… пока через десять минут после начала обеда меня не накрыло. Я извинился со всей возможной обходительностью и рванул к выходу. Это был небольшой особняк с зелеными газонами и цветами, в отдалении — маленький пруд, окруженный деревьями. Я метнулся к деревьям, и меня вывернуло. Казалось, я потерял фунтов десять (4,5 кг). Через пятнадцать минут я вернулся за стол, бледный и изможденный, и сказал, что мне срочно нужно было позвонить в Европу.

Хепберн продолжила разговор, как будто ничего не случилось, но у меня было так мало сил, что я мог лишь кивать ей в ответ. Уверен, что она сочла меня скучнейшим собеседником. А вот она меня очаровала. Хепберн филигранно выстроила свой фасад, значительно более изысканный публичный имидж, чем у большинства ее соперниц, но не боялась относиться к нему с юмором и даже пародировать саму себя. Она словно хотела сказать: „Как забавно, что все эти штучки, этот образ, что я придумала на потребу публики, работает, не правда ли?“ Позиция выигрышная, но не дающая к ней приблизиться. Фасад был непроницаем, пробиться сквозь него было невозможно.