ОТ ГРОЗЫ К БУРЕ

– А прими-ка у меня, добрый человек, куны да снеси их на помин моей грешной души в церкву.

Она вяло пошарила рукой под своим тряпьем и протянула князю сжатые в кулаке деньги. Константин подставил ладонь, но в это же самое мгновение невесть откуда взявшийся Маньяк с силой ударил по протянутой руке, и три медные монетки, сиротливо звякнув, раскатились по земляному полу жилища.

– Ты что? - возмутился Константин. - Она просила их церкви отдать на помин своей души.

– Ну и змея же ты, Васса, - укоризненно заметил ведьмак, никак не отреагировав на княжеское негодование. - Одной ногой уже в могиле стоишь, а все туда же.

– Да ведь я уж второй день тут мучаюсь, - повысила голос женщина. - Первое время криком кричала - хоть бы какая живая душа явилась. Ты - первый. Сам ведаешь, сколь мне еще в муках тут валяться.

– Долго, - подтвердил ведьмак, по-прежнему не обращая на Константина ни малейшего внимания, и неожиданно предложил: - А хошь, подсоблю?

– Неужто и впрямь подсобишь - не побрезгуешь? - Васса с надеждой протянула руку к ведьмаку и вновь тяжело застонала, причинив себе боль этим резким движением.

– Ты меня знаешь. Мое слово крепкое. Но и ты должна мне роту дать.

– Что хошь сделаю, - тут же торопливо заверила женщина.

– Делать-то как раз и ничего не надо, - криво усмехнулся Маньяк. - Тут как раз иное требуется - чтобы ты ничего не делала. Лежи себе тихонько и о мести не помышляй.

– Да как же, - возмутилась Васса, и ее глаза с темными, почти черными зрачками налились слезами. - Они меня в могилу свели, а я, стало быть, как распятый [69], простить им должна.

– Как хошь, - пожал плечами ведьмак. - Тогда мы уходим. - И шагнул в сторону выхода.

– Погоди, погоди, - запричитала женщина. - Ну что ж так сразу-то? Подумать надо. Боюсь я, не удержаться мне от искуса.

– Клятву дашь, так удержишься, - заверил ее Маньяк и поторопил: - Думай скорее. Меня там на свадьбе ждут.

– У Хрипатого? - зло блеснула глазами Васса.

– У него, - подтвердил ведьмак и снова спросил: - Надумала?

– Надумала, - решительно кивнула она головой. - Болит - терпежу нет! А как подумаю, что еще цельную седмицу мучиться, то и вовсе страх берет. Надумала. - Она возвысила голос. - Коли судьба моя такая, стало быть… помучаюсь напоследок. Зато после отыграюсь сполна. А ты иди, иди отсель. Не мешай тут подыхать, как собаке, коя тебе сроду поперек дороги не вставала.

– А ты меня не жалоби, - хмуро усмехнулся ведьмак. - Ишь овечка божья выискалась. Кто над Куброй прошлым летом шутку пошутил, когда из парня оборотня сотворил?! А я тогда еще рек - угомонись, Васса. Он же так и поныне по лесу бродит, бедолага. И дорожку назад в селище отыскать не может. Да и отыскал бы ежели, так мужики бы дрекольем забили.

– А за что? - поинтересовался Константин.

Повернувшись к нему, ведьмак кратко пояснил:

– Сказано оборотня она его превратила. Волкодлак он теперь. Не зверь, не человек. От одного обличья она его оттолкнула, а ко второму тот сам не пришел. Зимой я его встречал разок, хлебца кинул. А он ест, а сам плачет, - голос ведьмака дрогнул. - Первый раз я видел, как у волка человечьи слезы из глаз льются.

– Кубра она кубра [70] и есть. Охальник. А ведомо ли тебе, Маньяк, как он меня ссильничать хотел?! А как бил, когда я не далась?! Насилу жива осталась. Почто он так со мной?

Гм, - кашлянул ведьмак раздумчиво. - Ну, проучила молодца, а к зиме-то уж можно было и снять заклятье. Ныне-то хоть не балуй. Уйдешь в могилу, и он навечно в лесу останется. Ему ентого урока до конца жизни хватит. Отпусти душу бедолаги.

– А стреху разберешь, коль отпущу? - хрипло выдохнула Васса и закашлялась.

На губах ее вновь зарозовела пузырчатая пена.

– Разберу, - согласился Маньяк.

– Ну, тогда ладно, - выдохнула ведьма. - Без стрехи-то я более трех дней не должна промучиться.

Она закрыла глаза и тихо, еле слышно, начала творить заклятие.

Какие именно слова бормотала Васса, Константин так и не понял. Были они тягучие и нудные, как осенний дождь, веяло от них вечной ночью и нечеловеческим духом, звучали они глухо и влажно, как шаги в еловом омшанике. Не по себе от них стало не только князю. Константин заметил, как зябко передернул плечами Маньяк.

– Все, - закончила наконец говорить женщина и потребовала: - Теперь твоя очередь.

– Хорошо, - согласно кивнул головой ведьмак и предупредил ее: - Пока меня не будет, не вздумай ему хоть что-то дать, а то сызнова заколочу, да еще крепче, чем было, чтобы ты две седмицы здесь провалялась.

– Что ж я, не понимаю, что ли, - обиженно протянула женщина, но недоверчивый Маньяк, не обращая внимания на обещание Вассы, коротко предупредил князя:

– Давать будет хоть чего - не бери. Даже если пустую руку протянет.

– А если воды попросит? - уточнил Константин.

– То ты ей принесешь и подашь - это можно. Ей что хошь давай.

– А ты сам-то куда?…

– Сейчас вернусь. Она и впрямь долго мучиться будет, ежели крышу не разобрать хоть чуток. Топор-то у тебя где? - обратился он к Вассе.

– Тут был. У печки, - обрадованно залепетала-залебезила женщина.