Читаем ОТ ГРОЗЫ К БУРЕ полностью

ОТ ГРОЗЫ К БУРЕ

– Будто и не ведаешь. Вторяку порчу на волос в прошлом годе сделала? [72] А женке его, Неждане, на след? А на яйцо? А самому тиуну на скотину его?

– Яйца я потом сама же и сжигала, так что нет на мне смертей, - возразила ведьма. - Да и к чему теперь старое вспоминать. Что было, то быльем поросло.

– Какое же это старое, когда я у тебя в сенях целых два пучка совсем свежей прикрыш-травы [73] видел. Выходит, и ты к тиуновской свадебке готовилась, а? И не боязно тебе было? А ну как она через порог бы перескочила? Думаешь, коль не живу я здесь, так и не знаю ничегошеньки? Так что все мне ведомо, красавица.

– Была красавица, да вся вышла, - горько усмехнулась Васса. - Это, поди, Тимофей Грибыч на меня ковы возвел. А не рассказывал он о своих-то делах? Может, я и пакостная, но на ветер порчу никогда не делала, а он… - и, не договорив, вновь жалобно попросила: - Подсоби, а? - Она закашлялась, и кровавая алая пена вновь выступила на ее губах.

Взгляд ее, наполненный нечеловеческой мукой, на одно мгновение задержался на князе, и Константин не выдержал:

– Ты бы и впрямь помог ей, Маньяк. Почто ей страдать так.

– Вот-вот, - оживилась женщина. - Я же и добрых дел невесть сколько в жизни сотворила.

– Это верно, - утвердительно качнул головой ведьмак. - Так ты всю жизнь и мечешься. День тебе шибко ярок, а ночь больно темна.

Не я мечусь - люди меня сызмальства отшвыривали. Уж тебе-то ведомо. Вот я и озлобилась. А про ночь с днем ты верно сказал. Не по мне они. Я дочь сумерек, - прохрипела женщина, улыбаясь окровавленным ртом. - В сумерках лучшей всего. Они хоть и радостей настоящих не дают, зато у бед все цвета размывают.

– Кого обмануть хочешь? - хмыкнул ведьмак. - За сумерками завсегда ночь следует.

– Не всегда, - вмешался Константин, с жалостью глядя на умирающую. - Перед рассветом тоже поначалу сумерки бывают.

– Вот. - Глаза Вассы с невыразимой нежностью скользнули по лицу князя. - Даже полегчало малость от таких словов добрых. Надежой повеяло.

– Надежа будет, коли роту дашь, - неуступчиво поджал губы Маньяк.

Васса в ответ поджала губы и закрыла глаза.

– Не мучь ее, - тихо произнес Константин. - Чего уж тут. Помоги, чем можешь.

– Ну ладно, - согласился ведьмак. - Так и быть, подсоблю. Токмо ты сам не ведаешь, о чем просишь, княже. Она ведь, поди, и в свой остатний час ковы тут строила? Не пыталась тебе дать чего-нибудь, а, княже? - обернулся он к Константину. - А то я ее так оставлю лежать.

Глаза Вассы широко распахнулись, просительно потянувшись к князю, и жалобно впились в его лицо, умоляя не выдавать.

– Нет-нет, - забормотал Константин и, не желая врать, уточнил: - И я у нее ничего не брал, и она взять не просила. Только воды ей принес, и все.

– Это можно было, - снисходительно кивнул головой Маньяк и уточнил еще раз: - Стало быть, думаешь, надо ей подсобить?

– Если это в твоих силах, то надо, - твердо ответил Константин.

– Ну, пусть так и будет, - и, повернувшись к женщине, он сказал примирительно: - Ну, прощай, Васса. Много зла от тебя люди повидали, много и тебе причинили. Прости их всех в свой смертный час.

– Прощаю, - глухо, сквозь стиснутые зубы ответила женщина. - Но не всех.

Не от души прощение твое, да и не полное оно, но уж ладно, - вздохнул ведьмак снисходительно. - И я тебя от имени их всех прощаю. Спи, бедолага. Эвон как умаялась. - И он ласково провел рукой по ее волосам. Дыхание Вассы тут же стало ровным и спокойным. Ковшик выпал из обмякшей руки на пол, а сама она даже расслабленно засопела.

– И усни навеки, - жестко произнес Маньяк, продолжая неотрывно глядеть на женщину.

Посидев еще несколько секунд, он устало поднялся с лавки и сказал Константину:

– Все. Более нам тут делать нечего. К вечеру соседи ее придут - закопают.

– Так она что же, умерла? - не понял Константин, глядя на неподвижно лежащую ведьму.

– А то ты сам не видишь.

– Так быстро?

– С моей помощью даже здоровый может очень быстро помереть, - пояснил Маньяк и тут же удивился: - А ты чего застыл как вкопанный? Мы же на свадьбу опаздываем.

– Так ты ее убил? - прошептал Константин.

– Сам же просил, - не понял ведьмак князя.

– Я помочь… - одними губами произнес Константин.

– А это единственная помощь, которую я в силах сотворить. О ней она меня и просила.

– О… смерти? - никак не укладывалось в голове князя.

– А выжить с такими ожогами да после вил ей бы только господь бог мог подсобить. Я же простой ведьмак. Убить взглядом могу, а вот вылечить… - Маньяк сокрушенно взмахнул руками й, хлопнув по плечу ошарашенного князя, прошел мимо него на выход.