От и До. Книга 2. Свидетельства бывших атеистов

Некоторое время мы не общались, я продолжала заниматься какими-то своими делами, а потом я переехала. Переехала от матери, и буквально в моей жизни, вот как только я переехала, появился человек, которого я до сих пор называю моим личным ангелом. То есть, это был молодой человек, с которым у меня начались отношения, позволившие мне отойти от отношений с тем мужчиной. Ну, которых не было, но от той зависимости, скажем так.

И был как раз день Георгия Победоносца, почитания, шестого мая, вот. И мне снился сон, что я нахожусь в квартире моей матери. Сижу в окне на семнадцатом этаже, и думаю: «сейчас я спрыгну». Причем это какое-то такое бесстрашное было ощущение, то есть, это не показуха, не тоска, не радость, это просто данность. «Я сейчас прыгаю». И я вижу, что ко мне подлетает Ангел. Очень просто одетый: джинсы, футболка, огромные такие белые крылья, светлое лицо, и говорит: «ты прыгай, не бойся». Я говорю: «ладно», и прыгаю.

И лечу в нашем вот этом «колодце», который там между домами. Лечу-лечу-лечу, и подлетаю там уже к гаражам, уже видна горка, и думаю: «сейчас я, наверное, разобьюсь. И тоже страха нет. И я буквально над асфальтом взмываю в небо, ко мне снова подлетает этот Ангел, обнимает меня этими большими своими крыльями, и тут я обнаруживаю, что у меня-то тоже есть крылья. А я этого даже не предполагала.

Я говорю: «слушай, спасибо тебе большое! Если бы я не прыгнула, я бы никогда не узнала, что у меня тоже есть крылья». И я просыпаюсь, и у меня в голове звучит ария из мюзикла «Ребекка». Это был такой мюзикл, который ставили мои друзья, самодеятельный. Ария звучит как: «ты не сдашься им». Я просыпаюсь, и понимаю, что во мне звучит эта фраза раз, у Ангела было Юрино лицо, сегодня день Георгия Победоносца, в честь которого он крещен. И я нахожу в почтовом ящике повестку в суд.

Моя мама решила отобрать у меня детей. Вот. Весь суд он прошел со мной, притом, что у нее были адвокаты, все родственники абсолютно были за нее. Только мой папа придерживался нейтралитета. То есть, он был не за меня, и не за нее, а просто в стороне. На моей стороне была моя няня Нино, грузинская женщина, была вся ее семья, которая наблюдала наши отношения с матерью. Как она пыталась постоянно у меня забрать ребенка, старшую дочку.

Она использовала все возможные способы, аргументы, на меня вылилась тонна грязи, но, в общем-то, единственное, что ей присудили, это время общения с моими детьми. Раз в две недели, и еще летом. Ну, и, собственно, весь суд мы прошли вместе. После этого суда я очень тяжело болела, лежала в больницах. У меня вскрылась астма, которая «молчала» там двадцать один год. Все это Юра прошел со мной.

И только когда уже ситуация, в общем-то, начала выруливаться, буквально прошло совсем немного времени, может, полгода, и мы начали расставаться. Причем это расставание было для меня очень тяжелым, очень болезненным, очень каким-то таким прям мучительным, душераздирающим. И я думаю, что это, наверное, произошло потому, что он был одним из самых светлых людей в моей жизни. И, в общем-то, он остается им.

Я тогда написала стихотворение. Я вообще писала все время стихотворения, которые сбывались. И в одном из моих стихотворений было как раз о том, что я пришла и просила, что, ну, как бы, Господи, если Ты хочешь у меня его забрать, то Ты его забери. И я готова его отдать, вот все. А в конце этого стихотворения была фраза о том, что если ты останешься верной, то Я прощу этот долг. Несмотря на то, что ты готова отдать.

Юра ушел в армию. Я осталась одна. И просто прямо отовсюду начала сыпаться информация. Моя няня начала видеть сны про меня в Храме. Какие-то люди вокруг начали говорить, что мне надо креститься. Я сама внутри себя… я начала видеть какие-то сны, причем сны… ну, опять же, Господь говорил со мной моим языком. То есть, я начала видеть отрывки из житий святых.

То есть, я просыпаюсь, и у меня в голове, например, два имени: Анатолий и Протолеон. Я лезу в Гугл смотреть. Оказывается, они действительно имели место быть, это были мученики в житии Георгия Победоносца. Либо же, между сном и явью, в таком, как бы, тонком состоянии, да, я вижу еще кого-то. И я понимаю, что все это меня ведет. Практически вслепую я понимала, что, в общем, как-то надо видимо идти туда. То есть, у меня было стремление, было понимание, но не было уверенности, потому что, конечно же, приход к Господу, это отсутствие гарантий. Это исключительная вера.