От июня до июля

- Да врет он все с этой польской графиней, - сердито бросил Янек Грабовский, изрядный выпивоха и бабник в обычной жизни, а в партизанской войне - хладно­кровный разведчик и крупный специалист по владению и применению холодного оружия. Не застрелить врага, а ударить кинжалом или рассечь саблей случая он не упускал.

Рассказ Зимака, скорее всего, сплошь состоявший из врак о том, как во вре­мя службы в Белостокской милиции он стал любовником сорокалетней польской графини-беженки, выдавая себя при этом за армянина, а уже после того, как по­бывал в постели у аристократки, продемонстрировал ей свое обрезанное достоин­ство и сообщил, что он местечковый советский еврей, а это вызвало бурю гнева со стороны графини, ненавидевшей евреев и Советы - не известно кого именно боль­ше, уже все слышали сто раз, но каждое повторение все равно сопровождалось гомерическим хохотом мужиков, поскольку нравилась им сама история - каждый бы хотел стать участником такого замечательного приключения - и еще потому, что всякий раз Зимак дополнял рассказ новыми деталями, подробностями, очень живо изображая финальную сцену в лицах. А все это вызывало чувство ревности со стороны Грабовского, и самого любившего порассказать о своих амурных по­хождениях, но не обладавшего способностями рассказчика.

- А про то, как в Белостокской милиции служил, расскажи, - опять обратились хлопцы к Зимаку.

- Да, пожалуй, лучше про милицию - про графиню самому уже надоело, - ото­звался Зимак. - Да и где она, бедная, сейчас. Жива ли? Так. Значит, про милицию. Ну, слушайте. Значит, перебраться в Белосток мне посоветовал КаПэЗэБовец Коля Середа из села Зололтеево, что под Зельвой. Мы в Слониме с ним встретились, в 39-м. Как Красная армия пришла, я сразу - в Слоним. Там же молодежи пруд пру­ди. Танцы-обниманцы, вечеринки, девочки-целочки. Весело, не то что в Коссово. А Коля говорит как-то: уезжаю в Белосток, в областной центр. Я подумал и следом за ним. Нашел там Кольку, его как бывшего политического заключенного режима Пилсудского выдвинули в обком комсомола. Шишка. Он мне и советует - иди в милицию. Там зарплата, паек, форма. Револьвер дадут. Сам позвонил туда. А мне 17 лет, могут не взять. Я накинул себе годок, наврал, сам-то высокий, хоть и худой, и вот уже служу. Задачу поставили: всем «трясти» спекулянтов. А как «трясти» - спекулянтов больше, чем милиции. Весь город спекулирует с утра до вечера. На улице на кого ни посмотри, то обязательно - то ли продает, то ли покупает. А по­чему не спекулировать, я вас спрашиваю? Ситец по госцене - четыре семьдесят, вынеси на улицу - уже сорок рублей. И так со всем, что ни возьми. Главное, в магазинах ничего нет, все с рук. Литр керосина - 9 рублей, при Польше он стоил 37 грошей за литр. Катушка ниток на рынке - двадцать рублей, кило мяса - пят­надцать. При Польше мясо стоило не дороже 80 грошей. Сливочное масло, кото­рого при Польше было как грязи, в магазине стало не купить, а на рынке по 70-80 рублей. Моя зарплата оперативника - 220 рублей. Ну что, я один, мне хватало. А вот опер Сашка Груздев взялся спекулировать, собака: заказывал в артели сапоги по 180 за пару, а продавал по 500. И то, можно сказать, недорого. Их цена до 800 доходила. Были и такие идиоты-контрабандисты, что к немцам ходили через гра­ницу, закупали там часы и уже в Белостоке перепродавали советским военнослу­жащим. Вот идиоты. Сейчас понимаешь: немцы уже на этих евреев ножи точили, а они все свой еврейский гешефт делали. Придурки. Но самое интересное, что у нас в Белостокской милиции взялся служить один американец.

- Не может быть, - удивились у костра. - Врешь ты все. Где Америка, а где Белосток. Да и кто б его взял, американца? Он же ни по-русски, ни по-польски ни бум-бум.

- Этот американец вполне был бум-бум. Родом-то он из Августово, по фами­лии Хмелевский. Давно жил в Америке. И чего-то, холера его знает, перед войной приехал на родину. Но только он приехал, наши пришли, милицию организовы­вают. Он взял и записался. Послужил - не понравилось, а как выехать? И пишет тогда письмо американскому консулу в Москву: помоги, мол, мне выехать в Аме­рику. Консул добрый такой, заботливый, 300 долларов ему прислал. Получил он их, дурачок, как положено, и тут его, гада-шпиона, в ЧК загребли.

- Расстреляли?

- Навряд ли. Отправили куда-нибудь в Сибирь, поближе к Америке.

- Ну и дурак же ваш американец оказался. Съехал бы тихо в Литву, оттуда в Швецию - и поминай, как звали.

- Ну, не все ж такие умные.

- Про баб что-нибудь лучше скажи.