От имени докучливой старухи

– Признаете ли вы результаты выборов в Соединенных штатах Америки? – подскочила к старухе миловидная женщина с микрофоном.

Изольда Матвеевна не знала про выборы, но, на всякий случай, грозно сказала:

– Нет, не признаю!

– Это ваша гражданская позиция?

Изольда Матвеевна растерялась и, на всякий случай, погрозив журналистам клюкой, снова выкрикнула:

– Нет войне!

Ванечка устал и тихонько присел на поребрик.

После службы стали выходить прихожане кафедрального собора. Некоторые пытались сунуть Изольде Матвеевне и Ванечке немного денег, принимая их за нищих. Изольда Матвеевна отказывалась, а Ванечка брал и складывал в кармашек.

Внезапно подъехал еще микроавтобус и оттуда стали выскакивать милиционеры (так старуха про себя называла полицейских).

Их главный подошел к Изольде Матвеевне и сердито сказал:

– Прошу разойтись!

– Я выражаю свою гражданскую позицию! – крикнула фальцетом старуха и пристукнула клюкой так, что стая голубей разлетелась.

– Не упрямьтесь, вы же пожилая женщина! – полицейский хотел ее уговорить миром. – У вас тут несанкционированный одиночный пикет!

– Не мешайте мне бороться против агрессии США! – снова фальцетом крикнула Изольда Петровна.

Полицейские попытались взять ее за руки и отвести от входа в кафедральный собор, но ноги у старухи подогнулись и она кулем повалилась на асфальт.

Главный почесал в затылке и сказал:

– Будем составлять протокол. Пройдемте в отделение!

***

– Вы можете позвонить своему адвокату, – посоветовали ей в отделении другие задержанные.

Ванечка сидел тут же на табуретке и дрыгал ногами.

– Я есть хочу! – внезапно выдал он.

Дежурный посмотрел на эту сладкую парочку и обрушился на коллег:

– Зачем вы мне их привезли? Столетняя старуха и пятилетний ребенок! У меня тут не богадельня! Не буду я протокол составлять!

– Надо подержать, чтоб неповадно было, – хмыкнул полицейский.

– У вас есть адвокат? – спросили Изольду Матвеевну другие арестанты.

– Нет у меня адвоката! – загнанно огрызнулась старуха. – У меня есть знакомый участковый!

– Звоните ему. – Дежурный протянул ей телефон.

Изольда Матвеевна набрала знакомый номер и сказала в трубку трагически:

– Иван Сергеевич, меня сейчас в лагеря этапируют… с ребенком… за гражданскую позицию. Это всё происки мирового империализма! Приезжайте, хоть паек мне выбейте.

Она выслушала, что отвечают на другом конце провода, и спросила у дежурного:

– Где мы?

– В центральном РОВД, – ухмыляясь во весь рот, ответил тот.

***

«Хороший все-таки человек Иван Сергеевич, хоть и молодой! – размышляла Изольда Матвеевна, трясясь в полицейском «козле». – От лагерей меня отбил, ребенка чаем в участке напоил – с бутербродами с колбасой. – Старуха мысленно облизнулась. – Хороши были бутерброды, ничего не скажешь!»

Они подъехали к дому. По двору в отчаянии метался Ванечкин папа, разыскивая мальчика.

– Где вы были?! – выпалил он.

– В тюрьме! – радостно ответил Ванечка.

– Послушайте… как вас там?! Изольда, вашу маму, Матвеевна! Еще раз подойдете к моему сыну, я вас в сумасшедший дом отправлю! Заявление на вас напишу… о краже ребенка!

Изольда Матвеевна слушала его крики, смиренно опустив голову. И никто не видел, что в это же время у нее был упрямо выпячен подбородок.

Эпизод тринадцатый

Наступила осень. После того случая Ванечка не заходил к Изольде Матвеевне несколько месяцев. Один раз она видела, как мальчик садится на заднее сидение в папиной машине. Она махнула ему рукой и крикнула:

– Ты куда?

– В бассейн! – Ванечка тоже приветливо махнул ей рукой.

– Как барин поедешь, на машине? – хмыкнула старуха.

– Ага! – ответил Ванечка, оглянувшись на отца.

Воспользовавшись моментом, Изольда Матвеевна сунула ему в руки шоколадку, которую она уже несколько месяцев носила с собой – для Ванечки.

***

На газоне, где садовничала Изольда Матвеевна, выросло штук двадцать огромных тыкв. Таких тяжелых, что их было не поднять на пятый этаж.

– Куда ты их денешь, Зоська? – ехидничала бабка Катя. – Только Хеллоуин отмечать.

Но Изольда Матвеевна не признавала Хэллоуин: «Бесовский это праздник!»

Однажды после литургии она предложила отцу Димитрию раздать тыквы прихожанам.

– Витамины, сами понимаете, – дипломатично говорила Изольда Матвеевна. – Но – строго самовывоз!

– Их только лошадям в монастыре скормить, – насмешливо отвечал батюшка.

На том и порешили: батюшка подгонит монастырскую «газель», и они отвезут тыквы вместе с ботвой лошадям.

«В монастырь съезжу, – пророчески думала Изольда Матвеевна. – В последний раз».

«Газель» подъехала с утра, жилистые монахи принялись споро загружать румяные тыквы. Изольда Матвеевна в парадной одежде восседала на переднем сидении. И вдруг ее розовое сердце екнуло: по двору бежал Ванечка.

– Ты куда? – он заглянул в кабину.

– В монастырь, лошадок кормить, – приветливо ответила Изольда Матвеевна.

– Как барыня поедешь? – спросил мальчик, припомнив недавний короткий разговор.

– Ага! – лукаво ответила старуха. – Айда со мной!

– К вечеру вернемся?

– Обязательно! Лошадок покормим и вернемся.

Ванечка юркнул в кабину.

***

За окном «газели» расстилались пожелтевшие луга.